Гамлетовские цитаты и аллюзии в "Телемаке" и "Протее"

(4) I'M NOT A HERO, HOWEVER. [9.6 Но я, знаешь ли, не герой]

В данных словах Стивена нет прямой аллюзии на Шекспира, но есть отсылка к эпическому времени, с которым в Англии в начале XX в. соотносили персонажей шекспировских трагедий. Если романтики видели в Гамлете нерешительную, слабую личность, с точки зрения XX в. он является героем, не боящимся опасности и смерти. Оказавшись в "гамлетовской" ситуации -таковой в контексте литературы XX в. становится любая ситуация выбора или принятия решения — Стивен остро чувствует свою неспособность к действию, в то время как Гамлет оказался — в его понимании — к действию способным. Так, в "Сцилле" он замечает по поводу концовки "Гамлета": "Nine lives are taken off for his father's one... Khaki Hamlets don't hesitate to shoot" (180) ("Девять жизней заплачено за одну — за жизнь его отца <...> Гамлеты в хаки стреляют без колебаний", 180).

В приведенных словах Стивена можно также увидеть отсылку к заглавию прообраза "Портрета художника в юности", автобиографической повести Джойса "Герой Стивен" {Stephen Него, 1902-1906). В "Улиссе" Стивен отрекается от романтических планов своей юности.

Аналогичный отказ от "роли" Гамлета мы находим в "Любовной песне Альфреда Пруфрока" Элиота:

...No! I am not Prince Hamlet, nor was meant to be;
Am an attendant lord, one that will do
To swell a progress, start a scene or two,
Advise the prince; no doubt, an easy tool,
Deferential, glad to be of use,
Politic, cautious and meticulous;
Full of high sentence, but a bit obtuse;
At times, indeed, almost ridiculous —
Almost, at times, the Fool.

Образ шута, появляющийся у Элиота в качестве альтернативы героическому амплуа, присутствует и в мыслях Стивена в "Улиссе". Ср. в "Несторе": "А jester at the court of his master, indulged and disesteemed, winning a clement master's praise. Why had they chosen all that part? Not wholly for the smooth caress. For them too history was a tale like any other too often heard, their land a pawnshop" (25) ("Шут при господском дворе, благоволимый и презираемый, добился от господина милостивой похвалы. Почему все они выбрали эту роль? Не только ведь ради ласки и поощрения. Для них тоже история — это сказка, давно навязшая в ушах, а своя страна — закладная лавка", 28). Здесь Стивен размышляет о том, что он не нашел более достойного применения своему уму, кроме как изобретать остроты на забаву англичанина Хейнса. С.С. Хоружий из перекличек приведенного отрывка со статьей Джойса об Уайльде делает вывод, что под словами "все они" Джойс подразумевает "ирландских сочинителей комедий <...> от Шеридана и Голдсмита до Бернарда Шоу". Комментарий С.С. Хоружего отсылает нас к следующему отрывку из эссе Джойса, написанного в 1909 г. на итальянском языке: "Wilde entered that literary tradition of Irish comic playwrights that stretches from the days of Sheridan and Goldsmith to Bernard Shaw, and became, like them, court jester to the English". Однако местоимением "они" Стивен может обозначать и учеников мистера Дизи, собравшихся на урок истории.

Ассоциация Стивен-шут дополняет смысл параллели Стивен-Гамлет. Гамлет — принц при дворе убийцы своего отца — самому себе кажется шутом и юродствует на протяжении всей пьесы.

(5) THE AUNT THINKS YOU KILLED YOUR MOTHER... [9.35 Моя тетка считает, ты убил свою мать...]

Эти слова Маллигана, обращенные к Стивену и подводящие читателя к параллели Стивен-Гамлет, можно рассматривать как отсылку к монологу Гамлета перед встречей с матерью:

O heart, lose not thy nature; let not ever
The soul of Nero enter this firm bosom:
Let me be cruel, not unnatural:
will speak daggers to her, but not use none;
My tongue and soul in this be hypocrites, —
How in my words soever she be shent,
To give them seals never, my soul, consent! (III, ii)

Гамлет заявляет здесь о своем нежелании обращаться с матерью жестоко не только на словах, но и на деле. Стивен в "Телемаке" также отказывается признать, что он является убийцей своей матери, хотя бы и в переносном значении этого слова; в ответ на реплику Маллигана он говорит: "Кто-то ее убил" (9). Текст "Улисса" сближает с текстом "Гамлета" и дальнейшая игра со словом "убийца". В разговоре с Гамлетом Гертруда восклицает: "Меня убить ты хочешь?" ("Thou wilt not murder me?") и "Ты рассек мне сердце!" ("Thou hast cleft my heart in twain") ("Гамлет", III, 4; пер. M. Лозинского). Стивена продолжает мучить доля правды в упреках Маллигана. В "Цирцее" он вновь отрицает свою вину: "Stephen (Choking with fright, remorse and horror.) They said I killed you, mother. He offended your memory. Cancer did it, not I. Destiny" (540) ("Стивен (задыхаясь от страха, уэ/саса, угрызений). Они говорят, что я убил тебя, мама. Он оскорбил твою память. Это ведь рак, это не я. Судьба", 503).

(9) GIVE UP THE MOODY BROODING. [13.23 Оставь скорбные думы.]

По мнению Гилберта, эти слова Маллигана оживляют в памяти читателя "скорбные думы" Телемака в Песне I "Одиссеи": "В тот момент, когда Телемак думает о своем отсутствующем отце, о притязания женихов Пенелопы и о присвоенном ими наследстве, Афина приходит к нему в облике Ментора и ободряет его". Гилберту вторит С.С. Хоружий: ""Телемак" соотносится -широко и условно, без особенно точных соответствий — со вступительными песнями ["Одиссеи" — Д.П.] I, II". Параллелью "скорбным думам" Телемака об отце выступают в "Улиссе" мысли Стивена об умершей матери, которые также перекликаются с рассуждениями Гамлета о Призраке. Следовательно, реплику Маллигана можно рассматривать и как аллюзию на упомянутую выше речь Клавдия о трауре Гамлета.

(17) — WHAT IS YOUR IDEA OF HAMLET? Haines asked Stephen.

— No, no, Buck Mulligan shouted in pain. I'm not equal to Thomas Aquinas and the fiftyfive reasons he has made to prop it up. [21.22 — И какие же у вас идеи о Гамлете? — спросил у Стивена Хейнс.

— О нет! — воскликнул страдальчески Бык Маллиган. — Я этого не выдержу, я вам не Фома Аквинат, измысливший пятьдесят пять причин.]

Слова Маллигана намекают на запутанность выводов Стивена из его теории о том, что художник является в переносном смысле "отцом всего своего рода" (200). В "Сцилле" эту теорию Стивен пытается доказать на примере Шекспира: поэт, создавая свои произведения, осознавал себя, по мнению Стивена "отцом собственного деда" (200). Как отмечает американский джойсовед У. Нун, под "пятьюдесятью пятью причинами" Маллиган иронически подразумевает пять доказательств бытия Бога, которые были сформулированы Фомой Аквинским. В реплике о Фоме Аквинском Маллиган намекает на иезуитское образование Стивена, а также на то, что своей запутанностью и вниманием к теме отцовства теория Стивена напоминает труды богословов.

(18) НЕ PROVES BY ALGEBRA THAT HAMLET'S GRANDSON IS SHAKESPEARE'S GRANDFATHER AND THAT HE HIMSELF IS THE GHOST OF HIS OWN FATHER. [21.33 Он с помощью алгебры доказывает, что внук Гамлета — дедушка Шекспира, а сам он призрак собственного отца.]

Как отмечает Шутт, издевательски гиперболизированный пересказ Маллиганом теории Стивена более экстравагантен, чем сама теория, изложенная Стивеном в "Сцилле": Маллиган наделяет холостяка-датчанина внуком. Самое большее, на что мог решиться Стивен, — это начать доказывать, что "призрак Шекспира — это дедушка Гамлета" (30): именно в такой форме Стивен вспоминает слова Маллигана в "Несторе".

(18) THIS TOWER AND THESE CLIFFS HERE REMIND ME SOMEHOW OF ELSINORE. That beetles o'er his base into the sea... [22.3 Эта башня и эти скалы мне чем-то напоминают Эльсинор. "Выступ утеса грозного, нависшего над морем"... ]

Хейнс цитирует слова Горацио Гамлету о том, что Призрак может его погубить: "What if it tempt you toward the flood, my lord,/ Or to the dreadful summit of the cliff/ That beetles o'er his base into the sea..." {Hamlet, I, iv) ("Что, если вас он завлечет к волне/ Иль на вершину грозного утеса,/ Нависшего над морем...") ("Гамлет", I, 4; пер. М. Лозинского). В "Протее" Джойс помещает отсылки к данному эпизоду "Гамлета" в поток сознания самого Стивена. В начале главы, достигнув набережной, Стивен вспоминает строку, процитированную Хейнсом: "If I fell over a cliff that beetles o'er his base" (37) ("Если я свалюсь с утеса грозного, нависшего над морем...", 39.14). Далее он вспоминает эпитеты, с помощью которых Горацио описывает Призрака: "So in the moon's midwatches I pace the path above the rocks, in sable silvered, hearing Elsinore's tempting flood" (44) ("Так в лунные стражи торю я тропу над черно-серебристыми скалами, слыша искусительный поток Эльсинора" 47.8). "In sable silvered" — искаженная цитата метафоричного описания Горацио бороды Призрака — "а sable silvered" (I, ii).

Прогулка по набережной в "Протее" воскрешает в памяти Стивена еще одну сцену из Шекспира, а именно разговор Эдгара с Глостером в "Короле Лире". Эдгар описывает ослепленному Глостеру вид с воображаемого обрыва: "[T]he murmuring surge,/ That on the unnumber'd idle pebbles chafes,/ Cannot be heard so high" {King Lear, IV, vi). В оригинале "Улисса" мы встречаем следующее описание прогулки Стивена: "His boots trod again a damp crackling mast, razorshells, squeaking pebbles, that on the unnumbered pebbles beats" (41) (43.7 "Ботинки снова ступали по склизким скрипучим стеблям, острым раковинам, визгливой гальке, что по несметной гальке шелестит"). При передаче данной цитаты на русский язык С.С. Хоружий использует собственный перевод слов Глостера.

Башня Мартелло — реально существующее сооружение под Дублином, построенное во времена наполеоновских войн. Джойс ввел башню Мартелло в роман как сознательную аллюзию на замок в "Гамлете": на это указывают слова Хейнса о том, что зимой башня представляет собой "унылое зрелище" (21). Эту мысль Хейнса, посетившую его в погожий летний день, не объяснить иначе, как желанием Джойса воскресить в памяти читателя морозную ночь из первой и четвертой сцен Акта I "Гамлета".

(23) USURPER. [26.32 Захватчик.]

Последнее слово "Телемака" дано без указаний на то, кому оно принадлежит. Даже если считать очевидным то, что оно, как и предшествующие ему фразы, является внутренней репликой Стивена, неясность того, кто же в глазах Стивена является "захватчиком", дает основание для нескольких интерпретаций. Захватчиком Стивен может считать Хейнса — как представителя нации, по отношению к которой, согласно афоризму Стивена об ирландском искусстве, Ирландия выступает служанкой. Однако наиболее вероятно, что под словом "захватчик" Стивен имеет в виду Маллигана. В схеме Гилберта Маллиган соотнесен с Антиноем, предводителем женихов Пенелопы, захватчиком имущества Одиссея. В контексте параллели Стивен-Гамлет Маллиган также отождествлен с захватчиком — Клавдием, силой захватившим престол и жену своего брата. Таким образом, слово "захватчик" является очередным примером того, как в "Улиссе" различные литературные амплуа героев пересекаются.

(38) AIRS ROMPED AROUND HIM, NIPPING AND EAGER AIRS. [40.30 Ветерки носились вокруг, пощипывая кожу преизрядно.]

(41) AY, VERY LIKE A WHALE. [43.4 Ага, совсем как кит.]

(47) A SIDE-EYE AT MY HAMLET HAT. [50.2 Покосились на мою Гамлетову шляпу.]

(47) MY TABLETS. [50.12 Где грифель мой.]

(50) MY COCKLE HAT AND STAFF AND HISMY SANDAL SHOON. [52.33 В шляпе, с посохом бреду, башмаки стучат. Его-мои башмаки.]

Данные отрывки из потока сознания Стивена в "Протее" содержат точные и искаженные цитаты из "Гамлета", формируя гамлетовский лейтмотив главы. "Nipping and eager airs" — неточная цитата из слов Горацио в ответ на реплику Гамлета о холодной ночи:

Hamlet: The air bites shrewdly; it is very cold.
Horatio: It is a nipping and an eager air. (I, iv)

Как и реплика Хейнса о зимнем виде башни Мартелло, уподобление Стивеном июньского ветра морозу в "Гамлете" является примером того, как Джойс подчеркивает параллель Стивен-Гамлет.

"Very like a whale" {Hamlet, III, ii) ("Совсем как у кита", пер. М. Лозинского), — поддакивает Полоний, когда Гамлет сравнивает облако с китом. Цитата из "Гамлета" выражает иронию Стивена по поводу того, что его творческие планы отнюдь не сделали его похожим на итальянского философа эпохи Ренессанса Пико Делла Мирандолу.

Мысли Стивена о "Гамлетовой шляпе" являются аллюзией на строфу из песни Офелии, в которой она, согласно средневековой традиции, уподобляет возлюбленного паломнику. Паломники, направлявшиеся к одной из самых известных в средневековой Европе святых гробниц — св. Якова (Компостела, Испания), прикрепляли к своим головным уборам перламутровые раковины; отсюда выражение "cockle hat":

How should I your true love know
From another one?
By his cockle hat and staff,
And his sandal shoon. (.Hamlet, IV, v)

"My tablets" ("Где грифель мой?", пер. Б. Пастернака) — искаженная цитата гамлетовского восклицания "My tables" (Hamlet, I, v), которое он произносит, спеша записать осознанную им после встречи с Призраком истину о существовании "подлости с улыбкой".