Шекспировские аллюзии и цитаты в эп. 1 и 3 "Улисса"

Первая часть данного исследования сфокусирована на шекспировских цитатах и аллюзиях, присутствующих в 1-ом и 3-ем эпизодах романа. В "Телемаке" и "Протее" устанавливается параллель Стивен-Гамлет, проходящая сквозь "Улисс" вплоть до прощания Стивена с Блумом в "Евмее".

Для адекватного восприятия "Улисса" важно учитывать место каждого эпизода в конструкции романа. Гомеровские параллели, многочисленные аллюзии, фрагменты воспоминаний, попадающие в поток сознания персонажей — все это держится на фабуле "Улисса", рассказывающей о событиях одного дня из жизни Блума и Стивена. Особенности повествования в "Улиссе" приводят к тому, что действие романа производит впечатление запутанности и усложненности, однако фабула "Улисса" проста и последовательна. Так, день Стивена начинается в 8 утра в башне Мартелло. Оттуда он направляется в школу мистера Дизи в пригороде Дублина Долки. В 11 утра он возвращается в Дублин и прогуливается по набережной Сэндимаунт; на пути к набережной он попадается на глаза Блуму (эпизод "Аид"). Далее Стивен направляется в редакцию газеты с письмом Дизи, а оттуда — в Национальную библиотеку (время действия "Сциллы" — 2 часа дня). Далее, в "Блуждающих скалах", мы видим его у книжных лотков; оттуда он и идет в Национальный Родильный Приют, место действия "Быков Солнца" (10 вечера). Из Приюта компания Стивена переходит в ближайший паб, "к Берку" (405), а оттуда Стивен следует в публичный дом ("Цирцея"). От скандала в публичном доме его спасает Блум; в "Евмее" герои останавливаются в "Приюте извозчика", а в "Итаке" к 2 часам ночи добираются до дома Блума, откуда Стивен уходит, не дождавшись утра.

Утренние размышления Стивена в "Телемаке" задают направление его мыслям на целый день. Поведение Маллигана окончательно укрепляет его в решении больше не возвращаться в башню Мартелло ("Сегодня я не буду здесь ночевать", 26), поэтому на протяжении всего романа Стивен предстает перед читателем в роли изгнанника, человека, которому буквально некуда пойти. Первый эпизод задает и такие черты образа Стивена, как траур и мучительные воспоминания о матери, т.е. те гамлетовские ассоциации, что постоянно сопровождают образ Стивена в "Улиссе". Открывает ли 1-ый эпизод романа другую ассоциацию с образом Стивена, гомеровскую параллель Стивен-Телемак? Редактор оксфордского издания "Улисса" Д. Джонсон, одна из ведущих современных джойсоведов, полагает, что даже соответствие эпизодов "Улисса" песням "Одиссеи" далеко не очевидно из текста романа. По мнению Джонсон, название романа может навести читателя на мысль о некотором соответствии главного героя "Улисса" Одиссею, но не более того. Остальные соответствия заданы уже не текстом романа, а схемами к нему, составленными Джойсом. Первую схему, в которой гомеровские и другие соответствия еще не были приписаны к героям романа, но которая уже указывала для каждой главы "Улисса" соответствующие эпизоды "Одиссеи", Джойс дал К. Линати, переводчику своей пьесы "Изгнанники" в 1920 г. Вторую схему, которую мы приводим в настоящей работе (см. Приложение I), Джойс составил для В. Ларбо, французского писателя, участвовавшего в переводе "Улисса" на французский язык и в 1922 г. прочитавшего о романе публичную лекцию. Вторая схема была впервые напечатана в книге С. Гилберта об "Улиссе", поэтому условно ее называют схемой Гилберта.

Если гомеровские параллели в "Улиссе", по мнению ученых, не заметить без сопутствующих схем, то напрашивается вопрос, не скрыты ли еще больше от читателя шекспировские параллели "Улисса", не заданные даже названием романа. На то, что в "Телемаке" Стивен выступает в "роли" Гамлета, указывает схема Гилберта. Однако анализ ситуации, в которой Стивен изображен в "Улиссе", показывает, что параллель Стивен-Гамлет задана текстом романа, а не только схемами, этот текст трактующими.

"Улисс", если воспользоваться терминологией Л.Е. Пинского, есть роман с "сюжетом-ситуацией". По Л.Е. Пинскому, сюжет-ситуация связывает произведение с его литературным предшественником посредством сходства "изображаемого положения" героев, сходства отношения героев к действительности. Блум отличается от Одиссея "и по интересам, и по характеру, и по судьбе", но ситуация Блума, странника, покинувшего свой дом и возвращающегося в итоге к жене, сходна с ситуацией Одиссея. Так же и для воспроизведения гамлетовской ситуации, по наблюдению Л.Е. Пинского, "не требуется ни придворной среды, ни мести за отца". Гамлетовская ситуация — это, прежде всего, ситуация отчужденности героя от его родной среды, ощущение одиночества и позиция противостояния всему остальному миру. Ситуация Стивена содержит эти черты. Герой противопоставлен его с Маллиганом общим знакомым в реплике Маллигана "God knows you have more spirit than any of them" (7) ("Видит Бог, в голове у тебя побольше, чем у них всех", 11). В начале "Телемака" (на башне) и в конце (на берегу), Стивен остается наедине со своими печальными мыслями. Все описания Стивена в "Телемаке" подчеркивают его одиночество, например: "In the bright silent instant Stephen saw his own image in cheap dusty mourning between their gay attires" (18) ("В этот сверкнувший безмолвный миг Стивен словно увидел свой облик, в пыльном дешевом трауре, рядом с их яркими одеяниями", 22).

Помимо этих общих мотивов, к ситуации Гамлета положение Стивена приближают конкретные детали. Гамлет потерял отца; у Стивена умерла мать. Гамлет спешно возвращается в Данию из Виттемберга; Стивен возвращается в Дублин из Парижа. Гамлета мучает то, что женитьба Клавдия на Гертруде оскорбляет память его отца; в "Телемаке" Стивен вспоминает, как Маллиган оскорбил память его матери. Так же, как Призрак преследует Гамлета, мать Стивена приходит к герою во сне, "в темных погребальных одеждах", "с немым укором" (10). Наконец, в реплике Хейнса (22) проговорено в главе и сходство башни Мартелло с Эльсинором. Из перечисленного следует, что аналогия Стивен-Гамлет создается в "Телемаке" не столько шекспировскими цитатами, сколько введением характеристик гамлетовской ситуации в ситуацию Стивена. Точных цитат из Шекспира в "Телемаке" только три, из которых всего одна из "Гамлета", и принадлежит она не Стивену, а Хейнсу. Сам Хейнс о сходстве ситуации Стивена с ситуацией Гамлета, конечно же, не подозревает, и эта "неосведомленность" окружающих Стивена персонажей о его скрытой "роли" еще больше приближает Стивена к Гамлету, ведь закрытость души Гамлета для окружающих его людей — одна из ключевых черт его образа.

Подобно тому, как гомеровская параллель Блум-Одиссей заставляет читателя невольно и в других персонажах видеть аналогии с героями "Одиссеи" (даже там, где сходства нет, как между Молли и верной Пенелопой), так и параллель Стивен-Гамлет отбрасывает отсвет на остальных участников действия "Телемака". Этот отсвет не остался не замеченным исследователями "Улисса". По мнению У. Шутта, не только место действия, но и само действие "Телемака" прямым образом соответствует происходящему в первых сценах "Гамлета". Действие "Улисса" начинается, по наблюдению Шутта, "на открытой площадке, где Стивен спорит со своим Горацио, Быком Маллиганом". Маллигана все же трудно назвать другом Стивена. Далее Шутт уподобляет Маллигана и Хейнса Розенкранцу и Гильденстерну: "Оба они — его [Стивена —Д.П.] враги, хотя и притворяются его приятелями, а возможно — и сами верят в то, что они ими являются". Хейнс соотносится, по мнению Шутта, с Розенкранцем и Гильденстерном, потому что он, "как и шпионы Клавдия, стремится выпытать у своего загадочного приятеля секрет его жизни" ("the secret of his life"). Хейнс пытается узнать все же не секрет жизни Стивена, а лишь содержание его теории о "Гамлете", на которую ему, как следует из текста главы, неоднократно намекал Маллиган. Аналогии Маллиган-Горацио или Маллиган/Хейнс-Розенкранц/Гильденстерн не встречают достаточного подкрепления в тексте главы; они основаны на автоматическом перенесении системы персонажей "Гамлета" на героев "Улисса".

Одна гамлетовская аналогия могла быть сознательно подчеркнута Джойсом, а именно аналогия Маллиган-Клавдий. Иронические замечания Маллигана о трауре Стивена и его рассуждения о неизбежности смерти сходны с речью Клавдия, в которой он просит Гамлета оставить траур:

King Claudius:
'Tis sweet and commendable in your nature, Hamlet,
To give these mourning duties to your father:
But, you must know, your father lost a father;
That father lost, lost his, and the survivor bound
In filial obligation for some term
To do obsequious sorrow: but to persevere
In obstinate condolement is a course
Of impious stubbornness; 'tis unmanly grief;
It shows a will most incorrect to heaven,
A heart unfortified, a mind impatient,
An understanding simple and unschool'd:
For what we know must be and is as common
As any the most vulgar thing to sense,
Why should we in our peevish opposition
Take it to heart? Fie! 'tis a fault to heaven,
A fault against the dead, a fault to nature,
To reason most absurd: whose common theme
Is death of fathers, and who still hath cried,
From the first corse till he that died to-day,
'This must be so.' We pray you, throw to earth
This unprevailing woe <...>(I, ii)

Король:
Весьма отрадно и похвально, Гамлет,
Что ты отцу печальный платишь долг;
Flo и отец твой потерял отца;
Тот — своего; и переживший призван
Сыновней верностью на некий срок
К надгробной скорби; но являть упорство
В строптивом горе будет нечестивым
Упрямством; так не сетует мужчина;
То признак воли, непокорной небу,
Души нестойкой, буйного ума,
Худого и немудрого рассудка.
Ведь если что-нибудь неотвратимо
И потому случается со всеми,
То можно ль этим в хмуром возмущенье
Тревожить сердце? Это грех пред небом,
Грех пред усопшим, грех пред естеством,
Противный разуму, чье наставленье
Есть смерть отцов, чей вековечный клич
От первого покойника доныне: "Так должно быть".
Тебя мы просим, брось.

На параллель Маллиган-Клавдий указывает главным образом не приведенная речь Клавдия, а то, что именно Клавдий является оскорбителем памяти отца Гамлета. Кроме того, к Клавдию обращена реплика Гамлета "О нет, мне даже слишком много солнца" (I, 2; пер. М. Лозинского), а между солнцем и Маллиганом в "Телемаке" присутствует устойчивая ассоциация. В имени Маллигана, как замечает сам герой, звучит "что-то солнечное" (8). Он ловит солнечные блики своей чашкой для бритья (10). "Лучи солнца веселились над морем", — думает под звуки песенки Маллигана Стивен (15).

По поводу солярных черт образа Маллигана следует добавить, что они участвуют не только в параллели Маллиган-Клавдий, но и в параллели Маллиган-Заратустра, проговоренной в тексте главы. В контексте темы "Джойс и Шекспир" следует отметить параллель Маллиган-Заратустра как пример того, как шекспировский материал в романе взаимодействует с другими аллюзиями. Изображая участников действия "Улисса" в амплуа сразу нескольких литературных персонажей, Джойс строит свой роман на диалогах между различными типами героев мировой литературы.

Согласно мнению исследователей, Джойс читал "Так говорил Заратустра" Ницше в оригинале; брат писателя Станислас Джойс отмечал в дневнике, что в 1903 г. Джойс увлекся трудами Ницше и начал проповедовать своим друзьям неоязычество с его протестом против христианскои морали. В реальной башне Мартелло, где Джойс жил некоторое время с Оливером Гогарти, Ницше был, по выражению Р. Эллмана, "верховным пророком".

В "Телемаке" параллель Маллиган-Заратустра носит очевидно иронический характер. Заратустра в книге Ницше серьезно поучает человечество; Маллиган же просто паясничает. В "Телемаке" пародируется не столько конкретный образ Заратустры, сколько общий пафос текстов Ницше.

Так, Маллиган говорит Стивену: "Я сам гипербореец не хуже тебя" (9). Согласно наблюдению У. Торнтона, здесь Маллиган цитирует "Антихристианина" Ницше, где слово "гипербореец" обозначает тех, кто живет в стороне от толпы. Маллиган цитирует Ницше с иронией. Ощупав свои бока, он восклицает: "Я Uebermensch. Беззубый Клинк и я, мы сверхчеловеки" (25); далее он пародирует евангельский стиль афоризмов Ницше: "Крадущий у бедного дает взаймы Господу. Так говорил Заратустра" (26). В тексте главы параллель Маллиган-Заратустра, несмотря на ее ироничность, проведена с удивительной последовательностью. "Сановитый" Маллиган в желтом халате "торжественно" выходит на площадку башни и "благословляет" пробуждающиеся горы (7). В этом начале "Улисса" слышен отголосок описания выходаЗаратустры у Ницше: "Но поутру вскочил Заратустра с ложа своего, опоясал чресла свои и вышел из пещеры своей, сияющий и сильный, как утреннее солнце, подымающееся из-за темных гор" ("Так говорил Заратустра", глава "Знамение"). Заратустра на протяжении всей книги ассоциируется со смехом, весельем, танцами, музыкой — вообще дионисийским духом. Маллиган в "Телемаке" говорит то весело, то заливаясь смехом, напевает, зовет Стивена на попойку и пританцовывает на пути к заливу. Ницшеанские ассоциации в образе Маллигана подчеркивают его противоположность образу Стивена.

В "Протее" параллель Стивен-Гамлет проговорена уже с полной четкостью. Сам Стивен представляет себя в амплуа датского принца. С.С. Хоружий видит отсылку к "Гамлету" даже в тех местах текста "Улисса", которые западные исследователи оставили без комментариев. Например, по поводу слова "dispossessed" (42) ("обездоленный", 44.12), появляющемся в сознании Стивена, С.С. Хоружий замечает:

Тема обездоленности, лишенности законного достояния и наследства — важный момент самоощущения Стивена и темы отца и сына в романе. Начало темы — в "Портрете", дальнейшее продолжение — в эп. 9, где этот мотив — одна из параллелей Стивена с Гамлетом.

Один раз в "Протее" в мыслях Стивена проскальзывают эпитеты из описаний отца Гамлета: это происходит тогда, когда Стивен вспоминает о своей размолвке с Маллиганом и о невозможности своего возвращения в башню. Здесь он вновь обращается к мысли, уже посещавшей его в "Телемаке" — о том, что принадлежащее ему по праву захватил "узурпатор" Маллиган. Стивен начинает видеть себя в роли Призрака, одиноко бродящего вокруг своих прежних владений. Таким образом мысли Стивена в "Протее" предвосхищают акцент на роли Призрака как alter ego Шекспира в рассуждениях Стивена о драматурге в "Сцилле и Харибде".

Поскольку в "Протее" Стивен "гамлетизирует", Джойс включает в поток его сознания многочисленные цитаты из "Гамлета", e.g. "nipping and eager airs", "Ay, very like a whale", "cockle hat", "My tablets". Последнюю гамлетовскую реплику ("Где грифель мой", 50.12) Стивен вспоминает, собираясь написать стихотворение на клочке бумаги, который он отрывает от письма мистера Дизи. Как справедливо замечает С.С. Хоружий, текст стихотворения Джойс помещает в "Эоле":

On swift sail flaming
From storm and south
He comes, pale vampire,
Mouth to my mouth. (127)

Приплыв сквозь бури
Сквозь пены клубы
Вампир бледнолицый
Мне губы впил в губы. (127.8-11)

По мнению С.С. Хоружего, эпизод с сочинением стихотворения необходим Джойсу для того, чтобы изобразить Стивена творцом, художником. Но стихотворение Стивена — откровенная пародия на стиль и образы поэзии участников Ирландского литературного возрождения. В данном случае интертекст четверостишия Стивена служит Джойсу, скорее, для обнажения несформированности Стивена как творческой личности, его неспособности создать самобытное произведение. Однако "Улисс" открыт для множества интерпретаций. Через обилие в мыслях Стивена в "Протее" оригинальных, не "стертых" цитат из Шекспира (например, из "Макбета" и "Короля Лира") Джойс демонстрирует читателю, что Стивен обладает тонким чувством языка.