«Изгнанники»

«Изгнанники» — это единственный драматургический опыт Джойса. Хотя он в своих критических работах придавал очень большое значение драме, она не была «его жанром»: свой первый драматургический опыт, «Блестящую карьеру», Джойс уничтожил сам, сочтя его очень несовершенным и претенциозным. Да и драму «Изгнанники» нельзя считать одним из лучших произведений Джойса, хотя она, в отличие от остальных произведений писателя, была почти сразу опубликована и быстро увидела театральные подмостки¹.

В целом драма не слишком сценична и суховата, и, вероятно, поэтому критики долго обходили ее молчанием, хотя она представляет значительный интерес с точки зрения технических приемов. Поэтому отрадно, что в 60-е годы, как бы почувствовав существующий пробел, джойсоведы серьезно занялись ее изучением².

Буквально с первой же страницы «Изгнанники» заставляют вспомнить Ибсена: столь похожа ситуация пьесы на ту, что описана в «Призраках», в «Дикой утке», в «Когда мы, мертвые, пробуждаемся».

Ричард Роуан, главный герой, после нескольких лет добровольного изгнания возвращается в Ирландию совсем так же, как профессор Рубек, Освальд или Грегерс Верль возвращаются на родину. Так же, как они, Ричард Роуан — художник, хотя он не достиг такой известности, как Рубек, и не столь знаменит, как Освальд.

Роберт Хэнд, друг семьи, тоже имеет «родственников» в пьесах Ибсена. В произведениях драматурга часто большая роль отводится другу. Примерами могут быть Арнхольм в «Женщине с моря», Кнол в «Ресмерсхольме», судья Брак в «Геде Габлер».

Но особенно напоминает эта «самая ибсеновская пьеса» Джойса драму «Когда мы, мертвые, пробуждаемся». Напоминает не только описанной ситуацией, но и группировкой действующих лиц, и самим конфликтом.

Персонажи в «Изгнанниках» распределяются «по парам», как их прототипы у Ибсена. Ричард Роуан и его жена Берта — это ибсеновская пара Рубек и Майя, Роберт Хэнд и Беатриса — Ульфхейм и Ирэна.

Проблемная ситуация пьесы также отдаленно напоминает ситуацию драмы Ибсена. Ее суть состоит в том, что герой не признает за собой права привязать к себе женщину, потому что считает, что брак может убить ее свободу, а тем самым ее живую душу. Связь с «другим» как умерщвление его души и свободы — отголосок проблемы отношений между полами, которая занимала Джойса и в пьесах Ибсена, и в личном плане: «Идея эмансипации женщин <...> знаменует самую грандиозную революцию нашего времени, ибо касается главных человеческих отношений — отношений между мужчинами и женщинами. Протест женщин против идеи, что они являются для мужчин лишь инструментом»³.

Носителем такого умонастроения в пьесе Джойса является Ричард Роуан⁴. Ричард — это тот же Стивен Дедал, повзрослевший, давно покинувший дом, Стивен, вкусивший уже от «древа познания жизни». Он женат, но брак не оформлен, и Берта, несомненно, страдает от своего двусмысленного положения: общественная мораль Дублина времен начала века, когда происходит действие пьесы, не одобряла свободных браков. Казалось бы, в пьесе ничего не происходит: самая обычная мелодрама, самый обыкновенный треугольник. В жену Ричарда влюбляется его друг Роберт, причем он даже не дает себе труда скрывать страсть, охватившую его. Ричард, зная о чувствах Роберта, наблюдает, как на его глазах развивается этот роман. В конце пьесы «буря в стакане воды» утихает: Берта, которая, как выясняется, никогда не переставала любить своего мужа и встречалась с Робертом только потому, что Ричард на какое-то время охладел к ней, возвращается к мужу, и жизнь, должно быть, потечет своим чередом.

Конфликт «Изгнанников» (и в этом, вероятно, нужно искать причину несценичности пьесы) почти полностью перенесен в сферу психологии Ричарда Роуана и осмысляется метафизически. Берта, Роберт, Беатриса — это материализовавшиеся идеи его сознания, которые в жизни разыгрывают для него трагедию о сущности свободы и любви.

Расщепление героя в «Изгнанниках» на Ричарда и Роберта выводит на первый план этическую проблему, она та же, что и в «Братьях Карамазовых», где Иван беседует с чертом, который есть не что иное, как проекция одной из сторон личности Ивана. Диалог Ричарда и Роберта — диалог, происходящий в сознании Ричарда, решающего для себя конфликт «палача и жертвы». Во время этого диалога герой Джойса выступает в роли подсудимого и в роли Немезиды одновременно. Чаши весов все время колеблются: вот судья свидетельствует о новом преступлении подсудимого, а адвокат, все тот же судья, только без мантии, выдвигает доводы в его защиту.

Роберт — нравственный антипод Ричарда, та часть его сознания, с которой он ведет бесконечный спор. В молодости сам Ричард испытал влияние Ницше и проповедовал идеи сверхчеловека, которые теперь вкладывает в уста Роберта: «Вся жизнь — это завоевание, победа человеческой страсти над заповедями малодушия»⁵. «Ни один закон не может совладать с порывом страсти. Законы созданы для рабов»⁶. Но, обретя духовный опыт, Ричард отказывается от этих мыслей. Проблема, которая волнует его теперь, — это проблема свободы, которую он понимает как абсолютную ценность. Всем и каждому он внушает: «Освободи себя». Свобода — это не только личная потребность, не только отрицание общепризнанных ценностей, это экзистенциальный выбор, акт, который совершает человек, зная, что каждый в конечном счете одинок в мире и ответственен только перед своим сознанием.

Подобные мысли одолевают Ричарда, когда он пускается на дикий с точки зрения нормальных человеческих отношений эксперимент с чувством своей жены и своего друга. Он сам толкает недалекую женщину в объятия Роберта Хэнда с единственной целью выяснить, не лишил ли он ее свободы выбора своей любовью: «Боюсь, как бы не упрекать себя потом за то, что все забрал себе, ибо не смог примириться с ситуацией, когда она отдает другому свое, не мое; завладел ее верностью, украв какую-то часть любви из ее жизни. Вот чего я боюсь. Что поместил себя между ней и той частью жизни, что ей только и должна была принадлежать, между ней и тобой, между ней и еще кем-нибудь, между ней и всем остальным миром. Я не хочу примиряться с этим. Не могу и не желаю. Не смею»⁷.

Но свобода героя Джойса — это свобода бездушная и схоластическая, Ричарда вовсе не интересуют чувства попавших в столь сложную ситуацию людей. Он с удовольствием предается бесконечным рассуждениям и спорам о смысле любви: есть ли она лишь обладание женщиной или также желание ей добра? Он не помогает Берте выпутаться из мучительного положения, но, напротив, с каким-то извращенным удовольствием расспрашивает ее обо всем, что произошло между нею и ее «возможным» любовником. Его интересует каждая деталь, потому что она необходима ему как пища для размышлений.

В предисловии к «Изгнанникам» Джойс дал характеристики своим персонажам. Ричарда Роуана он определил как «automystic» — индивида вне всяких связей, существо по сути асоциальное, действия и мысли которого не обусловлены окружением. Ричард, предоставленный собственной одинокой судьбе, решает абстрактные проблемы, не соотнося их с чувствами иных персонажей.

В образе Ричарда Джойс в какой-то степени воплотил свою идею Гамлета, которую он позднее развил более подробно в «Улиссе» в эпизоде «Сцилла и Харибда». Бесконечная гамлетовская дилемма между действием и мыслью блокирует в «Изгнанниках» всякое действие, благодаря чему идея начинает превалировать и над психологией, сводя мотивировки персонажей до уровня логических силлогизмов: с одной стороны, Ричард хочет сохранить жене свободу, с другой — требуя верности, отрицает ее право на нее. Боясь измены, он в то же время в душе тайно хочет быть преданным и женой, и другом. Герой попал сразу в две ловушки, из которых он не может выпутаться. Если и можно говорить о «выигрыше», о превосходстве Ричарда как главного героя пьесы, то лишь с точки зрения блестящей, но безжизненной игры ума.

Действительно, замысел Джойса был в том, чтобы создать «метафизическую пьесу». Эта драма представляет философски голый остов, разыгранную в лицах «экзистенциальную ситуацию», и это отдаляет ее от пьес Ибсена, перекидывая мост от них к интеллектуальной драме, классические примеры которой мы увидим много позже в пьесах Сартра. Но одновременно это и мостик к «Улиссу», к идее воплощения такого персонажа, основным свойством которого было бы «чистое сознание».

Примечания

1. Пьеса была закончена в 1915 году и тогда же, еще до публикации в 1918 году, поставлена в Мюнхене. В 1970 г. «Изгнанники» были вновь поставлены в театре «Мермейд» в Лондоне.

2. Tysdahl B. Joyce and Ibsen // Norwegian studies in English. — Oslo, 1968.

3. Power A. Entretiens avec James Joyce... — P. 33 или с. 280 настоящего издания.

4. При построении образа Ричарда Роуана Джойс так же, как это было со Стивеном Дедалом в «Портрете художника в юности», использует событийный пласт собственной биографии. На это есть указания в тексте: Ричард провел годы своего изгнания в Риме, где у него родился сын, у него сложные отношения с матерью-католичкой. Обращение Роберта к Берте как к wild flower blowing hedge («дикому цветку, проросшему через живую изгородь») — тоже деталь из биографии Джойса.

5. Джойс Д. Изгнанники // Джойс Д. Дублинцы; Портрет художника в юности; Стихотворения; Изгнанники; Статьи и письма. — М.: НФ «Пушкинская библиотека», 2004. — С. 592.

6. Ibid. — С. 606.

7. Ibid. — С. 590.