1.4.1 Норма литературного языка

Наличие объективной нормы не требует специальных доказательств. Без наличия нормы, определяемой системой того или иного компонента языка, не возможно функционирование этого компонента, вхождение его в парадигму языка. Развитие литературного языка и сложение его объективной нормы является результатом длительного процесса взаимодействия различных тенденция языка, из которых более существенными представляются требования стилевого многообразия.

В русской лингвистической литературе одной из первых попыток теоретического осмысления и обоснования норм литературного языка была знаменитая теория трех стилей М.В. Ломоносова и подобные ей концепции. Широко дискутировался вопрос о норме вообще и конкретных ее проявлениях в русском языкознании XIX в. Узаконение, кодификация нормы происходила в ожесточенных спорах: разные исследователи отдавали предпочтения разным основаниям для выявления и установления аксиологической нормы.

Постепенно признание правомерности кодификации литературного языка, наличия у него особой оценочной нормы стало всеобщим. Понятие норм литературного языка и языковой нормы употребляются в большинстве случаев равнозначно. «Литературная норма — это некоторая совокупность коллективных реализаций языковой системы, принятых обществом на определенном этапе его развития и осознаваемых им как правильные и образцовые» [Семенюк 1998:337].

Вопрос о характере норм литературного языка значительно осложнился после обращения к изучению разговорной речи и ее места в составе литературного языка. Лингвистам Пражской школы принадлежит идея об ограничении объективной нормы как «явления внутриязыкового» от явлений, связанных с кодификацией, т.е. как бы внешних по отношению к языку. [Булыгина 1964:121]. Общепризнанным оказалось включение разговорной речи в состав литературного языка и в то же время противопоставление кодифицированному литературному языку появилось с первых шагов ее изучения. «В отличие от книжного литературного языка, нормы разговорной речи никем сознательно не устанавливаются и не опекаются» [Русская разговорная речь 1973].

Нормативность разговорной речи не носит предписывающего характера, не опирается на прямой запрет «нельзя сказать», характерный для нормативности функционально — стилевых подсистем литературного языка. Основой субъективной нормы оказывается узус, принятое употребление, как бы условный запрет «так не принято говорить». Взаимодействие литературной и обиходно-разговорной речи перекрещивается в известной степени с взаимным влиянием норм письменной и устной разновидностей литературного языка. В тех случаях, когда расхождение их достаточно велико, это сближение осуществляется под сильным воздействием сознательной кодификации. Процесс взаимодействия письменной и устной форм языка также ведет к перегруппировке вариантных средств, используемых в обоих типах литературных норм. Так, нередко варианты, закрепленные в письменной речи, воспринимаются как нормативные и ведут к появлению соответствующих форм в разговорной речи. Напротив, существенным моментом для письменной формы литературного языка является вытеснение или ограничение употребления некоторых архаичных и чисто книжных элементов

Разговорные нормы, отмечает В.Д. Девкин, менее обязательны, более свободны, чем литературные, но они существуют и их придерживаются. И хотя в литературном языке свои нормы, в разговорной речи — свои, в то же время у них единый строевой остов и очень много общего. «Как бы архаичны и спонтанны ни были разговорные явления, они все же нормированы. Только это норма не жестка, не императивна, как чопорная, давящая строго регламентированная официальная литературная кодификация. Как бы ни были существенны свои внутренние чисто разговорные нормы, описание всего разговорного происходит с опорой на литературный стандарт. Он служит точкой отсчета» [Девкин 1994:24—25].

Многие авторы говорят о трудностях, связанных с существованием индивидуальной нормы, расходящейся с общеязыковой или групповой. Обычно, групповая форма является наиболее ясно ощутимой для индивида нормой, и воспринимается им как единственно возможная. Групповая норма может не совпадать с общеязыковой. В случае расхождения этих двух норм возникают ошибки компетенции. «Поскольку в данной группе принято говорить так-то, он начинает полагать, что так следует говорить всюду и всегда» [Швейцер 1976:308].

Литературный язык можно охарактеризовать как систему, в которой допускается известная вариативность, определяемая не только структурными особенностями той или иной языковой единицы, но и различиями в регламентирующем действии норм в разных ареалах данного языка.

Одним из наиболее спорных моментов в данном контексте является вопрос о соотношении литературно языка и языка художественного произведения. «Нет ничего опаснее и вреднее при исследовании общих вопросов речевой культуры, как смешивать общий литературный язык, его стилистические нормы и вариации и язык художественной литературы» [Виноградов 1961:12]. Эта одна точка зрения на проблему совпадения литературного языка и языка художественного произведения. Некоторые авторы [Лыков А.Г] считает возможным наличие некодифицированных элементов художественной речи в литературном языке [Лыков 1972].

Рассмотрим еще один взгляд на проблему, который, представляется нам более объективным. М.В. Тимофеев возражает А.Г. Лыкову, утверждая, что девиации и окказионализмы, подобно другим ненормативным элементам, не могут существовать в литературном (кодифицированном) языке, а используются лишь в художественной речи, в языке художественного произведения. Таким образом, отождествление языка художественного произведения со сферой функционирования литературного языка, представляется не вполне корректным.

Границу между литературным, кодифицированным языком и языком художественного произведения проводит также Р.Ю. Намитокова. Если под речью подразумевают не только сам процесс говорения, но и результат этого процесса, т.е. и речевые произведения, и тексты художественной литературы, то возможно построение следующей схемы:

Таким образом, норма литературного языка — есть норма, регулирующая употребления речи, как результата процесса говорения. А сам язык художественной литературы содержит в своем составе все языковые единицы, входящие в систему данного языка, современного авторам произведений той или иной эпохи. Язык художественных произведений — это та сфера, где проявляется двуединая диалектическая природа языка, где функционируют языковые единицы литературного языка и живой разговорной речи.

Основной категорией в сфере лингвистического изучения художественной литературы признается понятие индивидуального стиля (своеобразной, исторически обусловленной, сложной, но представляющей собой структурное единство системы средств и форм словесного выражения в ее развитии).