2.2. Лексические и грамматические средства связности в мужской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс»

Сложность процесса интеграции в мужском потоке сознания в романе «Ulysses» объясняется тем, что в тексте появляются иррелевантные мысли и рассуждения, для когнитивной интерпретации или понимания которых необходимы усилия.

Возникают случаи расчленения синтаксической единицы. В романе «Ulysses» тенденция к синтаксическому расчленению проявляется на уровне членения текста на:

— части (3);

— эпизоды (18);

— главы (два эпизода романа делятся на главы (в 7-м эпизоде «Ае» 61 глава, каждая из них озаглавлена, в 10-м эпизоде «Wandering Rocks» 19 глав без названия);

— абзацы. Весь текст романа (кроме 14 и 18-й глав) членится на небольшие по объему абзацы:

Lenehan still drank and grinned at his tilted ale and at Miss Donee's lips that all hut hummed, not shut, the oceansong her lips had trilled. Idolores. The eastern seas.

Clock whirred. Miss Kennedy passed their way (flower, wonder who gave), bearing away teatray. Clock clacked.

Miss Douce took Boylan's coin, struck boldly the cashregister. It clanged. Clock clacked. Fair one of Egypt teased and sorted in the till and hummed and anded coins in change. Look to the west. А clack. For me.

Абзац может состоять из нескольких предложений, одного простого предложения и одного слова:

Listen. Bloom listened. Richie Goulding listened. And by the door deaf Pat, bald Pat, tipped Pat, listened.

The chords harped slower.

The voice of penance and of grief came slow, embellished, tremulous.

Ben's contrite beard confessed: in nomine Domini, in God's name. He knelt.

He beat his hand upon his breast, confessing: mea culpa.

Latin again. That holds them like birdlime. Priest with the communion corpus for those women. Chap in the mortuary, coffin or coffey, corpusnomine. Wonder where that rat is by now. Scrape.

Tap.

They listened: tankards and Miss Kennedy, George Lidwell eyelid well expressive, fidlbusted satin, Kernan, Si.

Также абзацем может члениться и одно предложение: Blew. Blue bloom is on the Gold pinnacled hair.

Помимо членения текста, для имитации спонтанной невербализованной мысли мужского потока сознания в романе активно используются конструкции расчленения, к которым исследователи относят следующие: неграмматическое обособление членов предложения, вставные конструкции, конструкции добавления, парцелляция, неполное предложение, сегментация. Эти конструкции «имитируют устность, спонтанность, неподготовленность, свойственную для литературы потока сознания» (Покровская, 2001: 364).

Синтаксис внутреннего монолога, имитирующего спонтанный ход мыслей с возникающими по мере ее течения представлениями, порождает различные приемы разрыва высказывания, его членения или восполнения путем добавления отсутствующих в нем членов. Именно поэтому они очень типичны при имитации спонтанной мысли.

Во внутренней речи мужского типа в романе Джойса активно используются все перечисленные способы расчленения.

Обособленные члены предложения исследовались O.А. Лаптевой, А.M Пешковским, И.П. Распоповым и др.

А.M. Пешковский определяет обособление как ритмико-интоиационное выделение какого-либо неглавного члена предложения в целях сообщения ему самостоятельной коммуникативной значимости. Исследователь отмечает, что обособлению подвергаются чаще всего компоненты с определительной в широком смысле слова функцией — определения, приложения, обстоятельства (Пешковский, 1956).

Говоря о главных функциях обособленных членов, исследователи отмечают, что интонационное выделение факультативного члена предложения служит для смыслового подчеркивания и актуализации дополнительного сообщения или дополнительного уточнения, пояснения другого члена.

Е.А. Покровская считает неграмматическое обособление второстепенных членов предложения не только средством специального акцентирования отдельных членов высказывания, но и ярким экспрессивным синтаксическим средством в текстах литературы неклассической парадигмы. Его экспрессивность, по мнению исследователя, основана на актуальном членении предложения с пеграмматическим обособлением: «Автор актуализует второстепенный член предложения, создавая таким образом или дополнительную рему, или особо выделяя в реме значимый компонент» (Покровская, 2001: 140). Обособленные члены выполняют функцию специального акцентирования отдельного члена высказывания с помощью речевой реализации высказывания по отдельным частям.

Во внутренней речи мужского типа обособляются адъективные члены или обороты, стоящие после определяемых членов. Такие конструкции возникают, когда персонаж сначала думает об объекте, а потом дополнительно характеризует его, выделяя какие-то значимые признаки: Remember your epiphanies on green oval leaves, deeply deep, copies to be sent if you died to all the great libraries of the world, including Alexandria? — Припомни свои эпифании на зеленых овальных листах, глубочайше глубокие... В данном примере рема epiphanies дополнительно характеризуется, возникает дополнительная рема deeply deep, выраженная с помощью обособленного определения. Помимо обособления здесь есть еще один способ акцентирования дополнительной ремы — корневой повтор членов обособленной конструкции. Дистантное расположение обособленного члена делает текст фрагментарным и расчлененным, подавая информацию как бы «кусками». Однако такой же эффект расчлененности создается с помощью не только дистантного расположения, но и постпозитивного, как в следующем примере: Wheatley's Dublin hop bitters or Cantrell and Cochrane's ginger ale (aromatic). Одиночное обособленное определение, расположенное контактно по отношению к обособляемому члену ginger ale, создает эффект неожиданности: появляется после логического завершения высказывания, неся в себе дополнительную информацию. Однако если в первом примере по выполняемым функциям обособленные члены можно отнести к полупредикативным, то в данном примере одиночное контактное определение является поясняющим (или уточняющим) (Шелякин, 2001: 246).

Обычно в роли обособленного определения выступает прилагательное, однако встречаются и другие способы выражения признаков предмета: Temple, Buck Mulligan, Foxy Campbell, Lantern jaws. Здесь характеристика субъекта выражена словосочетанием Lantern jaws, которое называет черты лица, являющиеся отличительными для персонажа. Здесь обособленный член предложения по своим семантико-синтаксическим свойствам приближается к придаточному определительному предложению.

Обособленные члены во внутренней речи имеют дополнительную функцию — способность высказывания включать в свой состав элементы, отсутствовавшие в его первоначальных коммуникативных установках из-за стремления словесно оформить в первую очередь наиболее важное сообщение и вводимые в него в ходе его осуществления, преимущественно в его заключительную часть.

Signatures of all things I am here to read, seaspawn and seawrack, the nearing tide, that rusty boot.

В данном примере обособленные члены представляют собой перечисление предметов действительности, отделенных от основной части запятой. Члены конструкции восполняют высказывание, добавляясь в его конце (в порядке ассоциативного возникновения представлений у говорящего), поясняя, что входит в понятие all things. Определительное местоимение all содержит прямую отсылку на контекст, повышает информативную ценность этого предложения.

В романе Джойса в мужской внутренней речи обособляться могут не только второстепенные, но и главные члены, что совершенно нетипично для текстов литературы классической парадигмы. Moist pith of farls of bread, the froggreen wormwood, her matin incense ,court the air. Здесь однородные подлежащие отделены от сказуемого запятой. В первой части данной конструкции идет номинация замеченных героем явлений, а сказуемое как бы неожиданно примыкает к номинативному ряду, одновременно и характеризуя его, и структурно завершая предложение. Сказуемое здесь является факультативным членом, именно поэтому возможно его обособление. Без сказуемого данное предложение будет являться номинативным предложением без ущерба для формального состава и смысла. Существует еще один вариант трансформации данной обособленной конструкции: обособленное сказуемое может быть легко трансформировано в придаточное определительное предложение.

Из анализа примеров можно сделать вывод, что в условиях обобщения связь между определяющим и определяемым обогащается дополнительными смысловыми оттенками и принимает характер побочной предикации.

Еще одним видом конструкций расчленения, составляющих специфику синтаксиса внутренней речи мужского типа в романе, являются вставные конструкции.

Исследователи (О.A. Лаптева, Е.А. Покровская, Г.Ф. Рахимкулова, И.Г. Сагирян) отмечают, что вставные конструкции вносят разговорно-речевой характер. Вставные конструкции создают дисгармоничность высказывания путем ослабления связи между формально и семантически связанными компонентами, прерывают единый связный интонационный рисунок, переключают внимание читателя в иную плоскость. Данные конструкции имитируют неподготовленность, спонтанность формирования и выражения мысли, отсутствие времени на обдумывание высказывания до конца, его произнесение по мере формирования мысли в сознании говорящего.

Функционируя в языке художественной литературы, вставка имитирует очень важное свойство разговорной речи — ее спонтанность, неподготовленность. И именно этой функцией — имитацией внутренней речи с ее спонтанностью, неподготовленностью — можно объяснить активность вставных конструкций в синтаксисе фрагментов текста, представляющих собой имитацию внутренней речи.

В романе Джойса встречаются различные виды вставных конструкций. В зависимости от выполняемых функций в предложении или высказывании можно выделить следующие виды вставных конструкций.

К первому виду можно отнести конструкции, в которых передается субъективное отношение персонажа или автора к высказыванию или происходящим событиям: He crossed to the bright side, avoiding the loose cellarflap of number seventyfive. The sun was nearing the steeple of George's church. Be a warm day I fancy. Specially in these black clothes feel it more. Black conducts, reflects (refracts is it?), the heat. Belief in himself has been untimely killed. He was

overborne in a cornfield first (ryefield, I should say) and he will never be a victor in his own eyes after nor play victoriously the game of laugh and lie down.

Такие вставки, помимо субъективного мнения автора, могут выражать дополнительную информацию, характеристику субъекта или явления: That is why the speech (his lean unlovely English) is always turned elsewhere, backward. Или же дополнительную субъективную эмоциональную оценку: The christian laws which built up the hoards of the jews (for whom, as for the lollards, storm was shelter) bound their affections too with hoops of steel.

Вставка может детализировать сообщение: The blue fuse burns deadly between hands and burns clear. Loose tobacco shreds catch fire: a flame and acrid smoke light our corner. Raw facebones under his peep of day boy's hat. How the head centre got away, authentic version. Got up as a young bride, man,veil orangeblossoms, drove out the road to Malahide. Did, faith. Of lost leaders, the betrayed, wild escapes. Disguises, clutched at, gone, not here.

Spurgeon went to heaven 4 A.M. this morning. 11 P.M. (closing time). Not arrived yet. Peter.

Houses of decay, mine, his and all. — Распад в домах: у меня, у него, у всех.

In old age, she takes up with gospellers (one stayed at New Place and drank a quart of sack the town paid for but in which bed he slept it skills not to ask) and heard she had a sold.

Patrice, home on furlough, lapped warm milk with me in the bar MacMahon,Son of the wild goose, Kevin Egan of Paris. My father's a bird, he lapped the sweet lait chaud with pink young tongue, plump bunny's face. Lap, lapin. He hopes to win in the gros lots. About the nature of women he read in Michelet. But he must send me La Vie de Jusus by M. Leo Taxil. Lent it to his friend.

Вставные конструкции могут называть вызванные предметом или явлением ассоциации, о которых сообщается в предложении: His feet marched in sudden proud rhythm over the sand furrows, along by the boulders of the south wall. He stared at them proudly, piled stone mammoth skulls. В данном случае вставкаpiled stone mammoth skulls является характеристикой предмета (the boulders of the south wall), сравнением, вызванным «свободными» ассоциациями персонажа. В подобных примерах вставки имеют те же функции, что и сравнительные конструкции.

Вставная конструкция может быть обращением к читателю. Это может быть обращенный к читателю вопрос, прерывающий повествование: She thought you wanted a cheese hollandais. Your postprandial, do you know that word? Postprandial.

Или доказательство своего мнения: Spurned lover. I was a strapping young gossoon at that time, I tell you, I'll show you my likeness one day. I was, faith.

Такие конструкции придают иллюзию двустороннего общения (автора и читателя) и помогают создать впечатление спонтанного разговора.

Вставки могут сообщать о действиях героя: Dringdringl Down, up, forward, back. Dan Occam thought of that, invincible doctor. A misty English morning the imp hypostasis tickled his brain. Bringing his host down and kneeling he heard twine with his second bell the first bell in the transept (he is lifting his) and, rising, heard (now I am lifting) their two bells (he is kneeling) twang in diphthong.

В этом случае вставки уподобляются авторским ремаркам в драматическом произведении.

К вставным конструкциям некоторые лингвисты относят и конструкции добавления (Покровская, 2001), а некоторые выделяют их в отдельный тип конструкций, характеризующий «свободный» синтаксис устного дискурса (Лаптева, 1976). В основе конструкций добавления лежит «способность устно-разговорного высказывания включать в свой состав элементы, отсутствовавшие в его первоначальных коммуникативных установках из-за стремления словесно оформить в первую очередь наиболее важное сообщение и вводимые в него в ходе его осуществления, преимущественно в его заключительную часть» (Лаптева, 1976: 264).

Среди конструкций добавления наиболее часто встречающимися (90%) являются конструкции с конечным присоединением существительного. Такие конструкции обычно обладают свойством повторяемости. Они делятся на три основных типа:

1. В конструкции добавления дублируется слово, которое употреблено в основной части:Airs romped around him, nipping and eagerairs. В данном примере слово не просто дублируется, но и включает в свой состав определения, отсутствовавшие в основной части, неся дополнительную информацию.

2. В основной части конструкции с двумя формально уподобленными членами — препозитивное местоимение в основной части и одиночное постпозитивное существительное:They are coming,waves. В данном примере дополнительный элемент выделяется запятой. В романе он может и не выделяться знаками препинания:He was staring at herBloom.

3. В предложении и в конструкции добавления употреблены существительные, причем существительное добавочной конструкции является конкретизирующим или же обобщающим существительное в предложении: Spouse andhelpmate of Adam Kadmon:Heva, naked Eve. She had no navel. В данном примере имя собственноеHeva, naked Eve конкретизирует существительноеhelpmate.

Фрагменты романа, представляющие собой имитацию еще не оформившейся расчлененной мысли, характеризуются целым рядом структурных особенностей, одной из которых является и сегментация. Характеризуя процесс сегментации, Г.Н. Акимова отмечает, что он является ведущим среди экспрессивных построений (Акимова, 1990: 90). Сегментация как особый тип синтаксического построения рассматривается в работах Г.Н. Акимовой, Е.А. Земской, Г.А. Золотовой, Т.Р. Коноваловой, О.А. Лаптевой, А.M. Пешковского, Е.А. Покровской, А.C. Попова, А.А. Потебни, О.Б. Сиротининой, З.К. Тарланова, А.А. Шахматова и других исследователей.

Существуют различные определения данной конструкции. Так, в Лингвистическом энциклопедическом словаре сегментация характеризуется как членение высказывания на единицы, обладающие разной функцией в языке, с помощью пауз между синтагмами. Членение высказывания на фразы также определяется целым комплексом просодических характеристик — изменением мелодики, темпа, интенсивности, появлением фразового ударения (ЛЭС, 2002: 436). Данное определение нельзя считать полным, так как под это определение подходит любая расчлененная конструкция экспрессивного синтаксиса.

Е.А. Покровская дает следующее определение: «...это конструкция экспрессивного синтаксиса, которая, подчеркивая тему, обозначая ее дважды, создает в одном высказывании два коммуникативных центра» (Покровская, 2001: 269).

А.M. Пешковский отмечает, что сегментированные конструкции двучленны, «мысль преподносится... как бы в два приема» (Пешковский 1956: 368). Они состоят из «темы» и «повода». «Тема» обычно выставляет «напоказ изолированный предмет, и слушателям известно только, что про этот предмет сейчас будет что-то сказано и что пока этот предмет надо наблюдать» (там же), в «поводе» заключается какое-то сообщение о «теме» и обычно присутствует коррелят (местоименный, субстантивный), являющийся как бы представителем «темы».

Джойс неоднократно прибегает к этому приему для имитации внутренней речи. Рассмотрим следующий пример из романа Джойса:Hired dog! Shoothim to bloody bits with a bang shotgun, bits man spattered walls all brass buttons. Первая часть высказывания представляет собой «тему» (Hired dog!), вторая часть — «повод» с местоименным коррелятомhim.

Рассмотрим еще один пример:Rhythm begins, you see. A catalectictetrameter of iambs marching. В данной сегментированной конструкции «тема» rhythm и субстантивный коррелят tetrameter в «поводе» имеют родовидовые отношения.

Сегментированное высказывание, имитирующее бессознательное стремление облегчить речь, уменьшить глубину фразы, способствует субъектива-ции текста, организации синтаксиса потока сознания (Покровская, 2001).

Другим средством повышения экспрессивности и актуализации повой информации в мужской внутренней речи романа является парцелляция.

Исследователи парцелляции утверждают, что чем более сильные связи нарушаются парцелляцией, тем сильнее экспрессивность (Ванников, 1979: 116). Связано это с тем, что чем привычнее для читателя то или иное средство, тем менее оно экспрессивно. Парцелляция — это уникальное явление экспрессивного, актуализирующего синтаксиса, обладающее набором дифференцирующих признаков, связанных с особым статусом парцеллированных конструкций наряду с такими смежными с ними синтаксическими построениями, как присоединение и сегментация.

Парцелляция (лат. particula — частица) — стилистический прием (в иной интерпретации — фигура речи), состоящий в таком расчленении единой синтаксической структуры предложения, при котором она воплощается не в одной, а в нескольких интонационно-смысловых речевых единицах, или фразах.

Парцелляция является одной из форм увеличения иллокутивной силы высказывания. Явление парцелляции присуще устной речи. Парцелляция — феномен, связанный с коммуникативно-прагматической целью говорящего. Она связана с желанием говорящего обратить внимание на свою речь с помощью цепной связи. Выделяясь интонационно в устной речи и точкой на письме, парцеллят образует с базовой частью грамматическое, смысловое и коммуникативное единство, лишь в совокупности с ней выполняя информативные и воздействующие функции (Иванчикова, 1977: 277).

К дифференцирующим признакам парцелляции можно отнести сознательное отслоение автором фрагмента от базовой части, стремление намеренно актуализировать парцеллят с эмоционально-воздействующей или усилительно-выделительной информативной целью (Сковородников, 1978: 118— 129).

Использование парцеллированных конструкций в романе объясняется не только экономией речевых средств, не только повышением экспрессивности, но и средствами внутренней речи, характеризующейся расчлененностью подачи информации, отражающей фрагментарность мышления.

В романе встречаются разные виды парцеллированных конструкций. Например, парцелляция дополнений, зависящих от глагола-сказуемого. Такие конструкции в тексте классической парадигмы встретить практически невозможно (Покровская, 2001). Однако в тексте романа Джойса можно найти множество примеров такого вида конструкций.

Парцеллятом может быть и придаточная часть сложного предложения. His hand turned the page over. He leaned hack and went on again having just remembered. Of him that walked the waves (эпизод 2). Причем связь прерывается не между главной и придаточной частями, а перед анафорическим местоимением, «вводящим» придаточную часть. Таким образом, прерывание связи становится более неожиданным, так как разрушается сильная связь между деепричастием и управляемым им дополнением, выраженным местоимением. Тем самым экспрессия увеличивается.

При парцелляции, осуществляемой на уровне простого предложения, любой из его членов может быть выделен в самостоятельную конструкцию, при этом парцеллированный компонент обычно представляет собой либо один из однородных членов, либо второстепенный член, уточняющий и распространяющий базовую часть.

Между базовой частью и парцеллированным компонентом могут быть обстоятельственные отношения:

My childhood bends beside me. Too far for me to lay a hand there once or lightly. Mine is far and his secret as our eyes.

В романе встречаются как двухкомпонентные, так и многокомпонентные парцеллированные конструкции:

Lozenge and comfit manufacturer to His Majesty the King. God. Save. Our. Sitting on his throne, sucking red jujubes white.

В приведенной конструкции наблюдается суперпозиция ремы, которая «служит для сгущенной подачи смысла, достигаемой за счет присутствия в предложении сразу двух сообщений и, соответственно, двух рем» (Сущин-ский, 1984). Эту конструкцию можно разделить на две самостоятельных: Lozenge and comfit manufacturer to His Majesty the King. God. Save. Our. Каждое слово парцеллята данной конструкции отделено от остальных точкой, причем последний компонент является притяжательным местоимением, которое в английском языке не может употребляться самостоятельно, без существительного. Синтаксические связи здесь нарушены не только парцелляцией всех компонентов, но и нарушением порядка их следования, что усиливает экспрессивность.

В романе часто встречается повтор лексемы в обеих частях парцеллированной конструкции: A dead sea in a dead land, grey and old. Old now. Здесь прием повтора не только обеспечивает гармоничный переход от одной части к другой и помогает обратить внимание реципиента на значимые элементы сообщаемого, но и осложняет парцеллированную часть новой, по сравнению с базовой, информацией.

Разрушая сильные связи и тем самым увеличивая экспрессивный потенциал всей конструкции, парцеллят может предшествовать базовой части: In quiet voice. Buck Malligan started reading his poem.

Дистантное расположение парцеллятов вносит в конструкцию дополнительный эффект неожиданности: A cloud began to cover the sun wholly slowly wholly. Grey. Far. Здесь содержание высказывания реализуется не в одной, а в трех интонационно-смысловых речевых единицах, следующих одна за другой после разделительной паузы: базовая часть (A cloud began to cover the sun wholly slowly wholly.) и парцелляты (Grey. Far.) образуют парцеллированную конструкцию. В данной конструкции прервана сильная связь: во-первых, определение, выраженное прилагательным, почти всегда находится перед определяемым словом, а в данном примере определение следует за определяющим членом, во-вторых, парцелляты расположены дистантно и определяют подлежащее, находящееся в самом начале предложения.

Говоря об особенностях внутренней речи мужского типа, нельзя не отметить ее насыщенность неполными предложениями. Явление неполноты изучалось еще Н.И. Гречем, Ф.И. Буслаевым. А.M. Пешковский строил учение о неполных предложениях на базе грамматических отношений между словами. Он учел функцию интонации и определил факторы, создающие неполноту предложений (заимствование слов из окружающей речи, замена их реальными представлениями из обстановки речи или из предыдущего опыта говорящих и др.).

Изучению неполных предложений посвящены работы А.А. Шахматова («Синтаксис русского языка»), И.А. Поповой («Неполные предложения в современном русском языке» (1953), А.П. Сковородникова («О критерии эллиптичности в русском синтаксисе»), Е.А. Земской («Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения»), Л.А. Булаховского, П.А. Ле-канта и др.

В современной науке неполнота определяется как: а) пропуск того или иного члена предложения, компонента высказывания, легко восстанавливаемого из контекста, причем смысловая ясность обычно обеспечивается смысловым и/или синтаксическим параллелизмом (так называемая контекстуальная неполнота); б) отсутствие какого-либо компонента высказывания, легко восстанавливаемого из конкретной речевой ситуации, вне ситуации смысл высказывания может быть неоднозначен; в) нулевая связка (Лекант, 1974).

Исследователи отмечают, что неполнота обычно присуща разговорной речи, для которой характерны конструкции с «незамещенной» синтаксической позицией. Это обусловлено свойственной разговорной речи ситуативно-стью и наличием невербальных средств непосредственного живого общения (жесты определенной семантики). Особенность диалогических предложений определяется тем, что в устной речи в качестве дополнительных компонентов, наряду со словами, выступают и внеязыковые факторы: жесты, мимика, ситуация. В таких предложениях называются лишь те слова, без которых мысль становится непонятной (Валгина, 2003). По структуре неполные предложения делятся на различные типы в зависимости от опущенного и вербализованного слова (бессказуемные (эллиптические), бесподлежащные, с невербализованным второстепенным членом). В текстах классической литературы неполные предложения мало влияют на семантику и плавность текста. В классическом тексте неполные предложения обладают формальной неполнотой, однако характеризуются семантической достаточностью. Неполнота опирается либо на контекст, либо на ситуацию. Предтекст и пресуппозиция являются необходимыми условиями существования предложений с незамещенной синтаксической позицией. Семантическое восполнение указанных невербализованных звеньев высказывания осуществляется при опоре на предтекст (там же: 219).

Неполнота в синтаксисе неклассического текста принципиально отличается от неполных предложений в текстах классической парадигмы. Неполнота в текстах модернистской и постмодернистской литературы широко используется как стилистическая фигура, придающая тексту динамичность и усиливающая экспрессивность. Неполнота является составной частью речевой композиции, в которой осуществляется художественный метод «поток сознания». Она создает эффект возникновения и протекания не планируемой спонтанной внутренней мысли (интимизация повествования) и тем самым оживляет авторское повествование и «описание» происходящих событий.

Во фрагментах текста, воспроизводящих внутреннюю речь героя, возможность пропуска членов в таких предложениях объясняется тем, что они ясны из контекста, из ситуации речи или из структуры самого предложения. Это исключает повтор уже известного и актуализирует только новое. Такое построение типично для внутренней речи. «Тема» сообщения уже включена во внутреннюю речь и не нуждается в специальном обозначении. Остается лишь вторая семантическая функция внутренней речи — обозначение того, что именно следует сказать о данной теме, что нового следует прибавить, какое именно действие следует выполнить и т.п. (Лурия, 1975: 183).

Таким образом, смысл неполных предложений воспринимается с опорой на ситуацию или контекст. «Восстановить» пропущенные члены в таких предложениях возможно, однако из-за отсутствия одновременно сразу многих членов предложения создается впечатление фрагментарности, обрывочности повествования:

Mr Bloom put his face forward to catch the words.English. Throw them the hone. I remember lightly. How long since your last mass? Gloria and immaculate virgin. Joseph her spouse. Peter and Paul. More interesting if you understood what it was all about.Wonderful organisation certainly, goes like clockwork. Confession. Everyone wants to. Then I will tell you all.Penance. Punish me, please. Woman dying to. And I schschschschschsch. And did you chachach-achacha? And why did you? Look down at her ring to find an excuse. Whispering gallery walls have ears.Husband learn to his surprise. God's little joke. Then out she comes.Repentance skindeep. Lovely shame. Pray at an altar.

В данном фрагменте текста, состоящем из 27 предложений, — 21 неполное предложение. Среди них можно выделить следующие типы. Первое неполное предложение (English.) является номинативным и контекстуально обусловленным, так как без предтекста (Mr Bloom put his face fonvard to catch the words.) понять семантику этого предложения было бы затруднительно. Следующее предложение представляет собой услышанную фразу из речи во время мессы (Throw them the bone.) и фактически представляет собой неполную несобственно-прямую речь. Предложение также является контекстуально обусловленным. В следующем предложении (I remember lightly.) отсутствует прямое дополнение после глагола remember. В предложении нарушена сильная синтаксическая связь. Но отсутствующий второстепенный член может быть восполнен с помощью контекста. Однако здесь есть некоторая семантическая неоднозначность (что конкретно помнит персонаж), при восполнении смысла здесь возможны варианты: помнит ли он английский язык или слова из мессы. В предложении How long since your last mass? отсутствует глагол-сказуемое, однако он ситуативно восполним. Невербализованное сказуемое служит как средство синтаксической экспрессии, нарушая плавность предложения, актуализируя одну рему высказывания. Следующая цепочка номинативных предложений лишь называет объекты, занимающие мысли персонажа:Gloria and immaculate virgin. Joseph her spouse. Peter and Paul. Предложениями, выполняющими такую же функцию, являются и номинативные предложения:Confession. Penance. God's little joke. Repentance skindeep. Lovely shame. Обе части сложносочиненного предложенияWonderful organisation certainly, goes like clockwork, отличаются неполнотой структурного состава, однако семантически достаточны. Особый тип неполноты представлен в предложениях типа:Everyone wants to. Woman dying to. Здесь отсутствует часть составного глагольного сказуемого. Подобные предложения являются и структурно и семантически неполными. Здесь нарушена сильная синтаксическая связь, что создает впечатление оборванности высказывания.

Таким образом, в романе мы можем видеть неполные предложения не только с неполнотой формального состава, но и со смысловой, семантической неполнотой, что затрудняет понимание предложения:

1. There's whatdoyoucallhim out of. Это предложение с двумя невербализованными компонентами (сказуемым, которое можно соотнести с глаголом движения, и второстепенным членом предложения (обстоятельством места), причем от невербализованной формы имени в роли обстоятельства остался предлог out of). Предложение структурно и семантически неполное, однако нельзя сказать, что здесь ничего непонятно, так как ситуация вполне ясна: речь идет о человеке, некогда знакомом герою, имя которого он не смог сразу вспомнить (подлежащее выражено целым вопросительным предложением what/do/you/call/him), который выходит откуда-то (предлог показывает управление глагола, не названо лишь место). Смысл данного неполного предложения воспринимается с опорой на ситуацию.

2. How do you? Данное неполное предложение является структурно и семантически неполным, но здесь мы легко можем восполнить невербализо-ванное сказуемое. Однако обрыв лексемы создает эффект прерванного высказывания.

3. Doesn't see. В этом предложении отсутствует подлежащее (he), что не затрудняет восприятие всего предложения, так как вспомогательный глагол имеет форму третьего лица единственного числа, помимо этого подлежащее ясно из предтекста (There's whatdoyoucal lhim out of). Данное предложение является лишь структурно неполным.

4. Wonder if I'll meet him today. В данном случае предложение только структурно неполное (отсутствует подлежащее).

5. Watering cart. To provoke the rain. Части данной сегментированной конструкции объединены имплицитными причинно-следственными отношениями, не выраженными синтаксическими средствами.

6. On earth as it is in heaven. Данная сравнительная конструкция является структурно и семантически неполной, причем ее соотнесение с полными предложениями с помощью контекста или ситуации затруднительно, так как трактовка внеязыковой ситуации (того, что видит и чувствует герой в данный момент) может быть разной.

Незамещенные позиции в неполных предложениях позволяют актуализировать замещенные, т.е. усилить информативную значимость членов предложения, выражающих «новое». Неполное предложение, с точки зрения коммуникативного анализа, является ярчайшим способом актуализации ремы. Если все прочие синтаксические способы актуализации ремы выделяют ее, сохраняя при этом тему, то неполнота элиминирует ее вообще, оставляя вербализованным лишь рематический компонент. Если в классическом синтаксисе актуальное и грамматическое членение предложения часто совпадают, то в синтаксисе Джойса рема часто бывает второстепенным членом, а для ее актуализации главные члены вообще опускаются. Так нарушается привычная, свойственная классическому типу прозы, синтагматическая иерархия предложения.

Однако в романе неполные предложения выполняют не только функцию выделения коммуникативного центра высказывания во внутренней речи персонажей. Обычно в определение неполных предложений включают указание на контекст и ситуацию, которые подсказывают речевое значение опущенных словоформ. Однако во внутренней речи неполные предложения часто существуют без опоры на ситуацию или контекст, что не позволяет трактовать смысл предложения однозначно. Но это не связано с отсутствием ситуации или контекста. Они существуют, но вне поля зрения читателя, так как во внутренней речи внеязыковые факторы (жесты, мимика, ситуация) остаются «за кадром», что часто затемняет смысл высказывания. Вербализуются, как правило, те члены предложения, которые прибавляют нечто новое к сообщению, и не повторяются члены предложения, обозначающие объекты внеязыковой действительности, уже упомянутые (а порой и просто увиденные или услышанные) говорящим. Именно поэтому в прозе Джойса часто встречается и такой тип неполноты, как невербализованное существительное при наличии к нему предлога. Иначе говоря, неполнота предложно-падежной словоформы, причем отсутствует не предлог, а именно знаменательная часть речи — существительное:

1. Go easy. Bald he was and a millionaire, maestro di color che sanno. Limit of the diaphane in. Whyin? Diaphane, adiaphane. If you can put your five fingers through it, it is a gate, if not a door. Shut your eyes and see.

2. «But the courtiers who mocked Guido in Or san Michele were in their own house. Houseof...»

Такое обилие прерванных связей ведет к затемненности смысла и затрудненности их восполнения, мысленного возведения к полному предложению. Неполнота резко нарушает норму, а следовательно, и языковую гармонию, т.е. создает дисгармонию. Следовательно, функция подобных конструкций — не в экономии средств и не в выделении коммуникативного центра высказывания. В подобных синтаксических конструкциях с помощью «эффекта обманутого ожидания» неполноты предложения усиливается выразительность текста. «Отсутствие существительного при наличии связующего его предлога обладает огромной экспрессией, во-первых, потому, что спаянность компонентов словоформы сильнее, чем синтаксические связи между членами предложения, а во-вторых, потому, что такая неполнота беспрецедентна» (Покровская, 2001).

В поли предикативных сочетаниях, части которых характеризуются структурной и смысловой неполнотой и высокой степенью расчлененности, существенную роль в обеспечении связности синтаксических конструкций играют лексические объединения, так как при слабых синтаксических связях между частями основная «нагрузка» в обеспечении связности синтаксических конструкций ложится на лексические компоненты. Различные лексические объединения скрепляют предикативные части, подчеркивая семантическую цельность всей конструкции.

На возможность существования разных типов лексических объединений ученые обратили внимание еще в XIX в. (М.М. Покровский), некоторые особенности полевой структуры лексики были отмечены при построении тезаурусов (Ф. Дорнзайф, П. Роже, Р. Халлиг и В. фон Вартбург). Возникновение понятия «семантическое поле» связано с возрождением в 20—30-е гг. XX в. учения Гумбольдта о «внутренней форме языка». Первоначально теоретическое осмысление понятия поля в языке содержалось в работах Й. Трира, Г. Ипсена, где оно получило название «семантическое поле». «Поле — совокупность языковых (главным образом лексических) единиц, объединяемых общностью содержания (иногда также общностью формальных показателей) и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений» (ЛЭС, 2002: 380). «Для семантического поля постулируется наличие общего (интегрального) семантического признака, объединяющего все единицы поля и обычно выражаемого лексемой с обобщенным значением (архилексемой), например, признак "перемещения в пространстве" в семантическом поле глаголов движения и наличие частных (дифференциальных) признаков (от одного и более), по которым единицы поля отличаются друг от друга» (там же). Таким образом, семантическое поле характеризуется связью слов и их отдельных значений, системным характером этих связей, взаимозависимостью и взаимоопределяемостью лексических единиц, относительной автономностью поля, непрерывностью смыслового пространства.

Ф. Дорнзайф и В. фон Вартбург видят своеобразное проявление внутренней формы языка в членении словарного состава языка на предметные и понятийные группы.

Рассмотрим многообразие смысловых связей слов в системе языка в различных основных типах групп и систем слов.

1. Предметные или тематические группы, где слова объединены в одну группу в силу сходства или общности функций обозначаемых словами предметов и процессов в одном и том же или разных языках.

Внутри этой группы между компонентами часто возникают:

а) гипонимические отношения;

б) отношение единства и множества;

в) отношение целого и его части.

«Гипонимия — одно их основных парадигматических отношений в семантическом поле — иерархическая организация его элементов, основанная на родо-видовых отношениях». Гипонимия базируется на отношении несовместимости — свойстве семантически однородных языковых единиц, соотносящихся с понятиями, объемы которых не пересекаются. Гипонимия представляет собой включение семантически однородных единиц в соответствующий класс наименований (ЛЭС, 2002: 104). Mr Bloom looked back towards the choir. Not going to be any music. Pity. Who has the organ here I wonder? Old Glynn he knew how to make that instrument talk, the vibrato : fifty pounds a year they say he had in Gardiner street.

Эту поли предикативную конструкцию организует сема «music», представленная рядом слов, образующих одноименное семантическое поле.

В этом примере взаимодействуют единицы, конкретизирующие сему «musiс». Номинационная цепочка (choir, organ, instrument, vibrato) в приведенном фрагменте текста конкретизирует общее понятие. Гиперо-гипонимическая семантическая связь сигнализирует о ментальном пространстве, отражающем процесс познания физического пространства вглубь.

Помимо контактного расположения компонентов одной тематической группы, в романе часто встречаются и дистантно расположенные единицы. Так, например, эпизод «Lotus Eaters» характеризует не только дистантный повтор лексемыflower («He tore theflower gravely from its pinholdsmelt its almost nosmell and placed it in his heart pocket», «Language offlowers», «The bungholes sprang open and a huge dull flood leaked out, flowing together, winding through mudflats all over the level land, a lazy pooling swirl of liquor bearing along wideleavedflowers of its froth», «Hail Mary and Holy Mary.Flowers, incense, candles melting», «He saw his trunk and limbs riprippled over and sustained, buoyed lightly upward, lemonyellow: his navel, bud of flesh: and saw the dark tangled curls of his bush floating, floating hair of the stream around the limp father of thousands, a languid floatingflower»), но и множество слов, которые объединены с лексемойflower родо-видовыми отношениями. Слова, соответствующие видовым понятиям (tulips, cactus, forgetmenot, violet, rose, anemone), выступают как гипонимы по отношению к слову, соотносящемуся с родовым понятиемflower. Некоторые из названий цветов, например лексемаrose, повторяются в тексте главы неоднократно:

His life isn't such a bed ofroses!

Has her roses probably.

В этом эпизоде лексема flower встречается также и в составе сложного слова («that orangeflower», «you darling manflower»), и в имени собственном (Нету Flower).

На основе гипонимии взаимосвязанные лексические единицы последовательно объединяются в тематические и лексико-семантические группы. Семантическое отношение согипонимов — это отношение элементов одного класса; гипонимы включают в себя смысловое содержание гиперонима и противопоставляются друг другу соответственно дифференциальными семами. В родо-видовых отношениях имеют место отношения включения между гиперонимом и гипонимами; согипонимы характеризуются видо-видовой связью и отличаются отношениями пересечения.

Помимо родо-видовых, между компонентами одной тематической или предметной группы могут существовать и другие отношения, например:

— отношение единства и множества: flower, bouquet;

— отношение целого и его части: Nightstalk, petal, leaf.

В следующем примере можно также выделить несколько тематических цепочек, объединенными разными видами отношений:

Lethargy. Flowers of idleness. The air feeds most. Azotes. Hothouse in Botanic gardens. Sensitive plants. Waterlilies. Petals too tired to. Sleeping sickness in the air. Walk on roseleaves.

В лексической цепочке (flowers, hothouse, Botanic gardens, waterlilies, petals, roseleaves), организующей единицы одного семантического поля, центральной является лексема flowers. Между компонентами данной цепочки flowers — hothouse, Botanic gardens возникают пространственные отношения (цветок и место, где он растет), подобные отношения и между лексемами hothouse, Botanic gardens: теплица и место, где она находится. Иные отношения возникают между лексемами flowers — petals, roseleaves: в этой цепочке flowers — целое, a petals, roseleaves — его части. Несмотря на различные отношения между компонентами лексической цепочки, между ними существует связь по фрейму. «Фрейм — мыслимый в целостности его составных частей многокомпонентный концепт, объемное представление, некоторая совокупность стандартных знаний о предмете или явлении» (Попова, 2002).

Отношения целого и его элемента возникают и в паре air, Azotes, а лексемы sickness и lethargy объединены родо-видовыми отношениями (болезнь — название болезни).

В данном примере, несмотря на большую расчлененность отрывка и структурную и смысловую неполноту предложений, кореферентность единиц лексических цепочек способствует тематической организации участков текста. Когерентность этого текста опирается на многообразие когезивных связей между обобщенными представлениями и его конкретизациями.

В романе часто встречаются контактно и дистантно расположенные лексические единицы, являющиеся компонентами одной тематической группы. Между ними часто устанавливаются отношения инклюзивности. Рассмотрим следующий пример: Mr Bloom glanced from his angry moustache to Mr Power's mild face and Martin Cunningham's eyes and beards gravely shaking. Noisy selfwilled man. Full of his son. He is right. Something to hand on. If little Rudy had lived. See him grow up. Hear his voice in the house. Walking beside Molly in an Eton suit. Mv son. Me in his eyes. Strange feeling it would be. From me. Just a chance.

Первое предложение данного фрагмента текста представляет собой слова автора, вводящие внутреннюю речь героя романа Блума. Они описывают, при каких обстоятельствах возник поток мыслей героя. На первый взгляд, предложения, репрезентирующие «внутреннюю речь» героя, представляют собой неполные по содержанию и структуре предложения с ослабленной синтаксической связью между компонентами. В данном фрагменте представлено несколько ментальных пространств. Однако с помощью лексических средств связи мы без труда «соединяем» разрозненные мысли в одно целое. Между существительным, содержание которого соотносится как целое (face) и его частями (moustache, eyes, beard) устанавливаются отношения включения. Здесь семантическая связь объединяет указанные выше существительные и сигнализирует о формировании ментального пространства «лицо». Познание и восприятие физического объекта вызывает дальнейшее познание его признаков (angry (moustache), mild (face), gravely shaking (moustache)). Эти языковые единицы репрезентируют концепты, в которых отражается восприятие героем частей целого объекта (moustache, face). В процессе мыслительной деятельности герой группирует концепты и устанавливает отношения между частями целого и в следующем предложении уже характеризует целое: Noisy selfvilled man.

2. Помимо тематических групп, в тексте можно выделить и терминологические группы (В. Вернер, J1. Граф, X. Шмидт и др.), где объединение слов производится по принадлежности к одной и той же профессиональной сфере, т.е. терминируемой области. Так, например, в главе «Ithaca» мы можем найти множество лингвистических терминов: the natural grammatical transition by inversion инверсия involving no alteration of sense of an aorist preterite proposition (parsed as masculine subject, monosyllabic onomatopoeic transitive verb with direct feminine object) from the active voice into its correlative aorist preterite proposition (parsed as feminine subject, auxilliary verb and quasimonosyllabic onomatopoeic past participle with complimentary masculine agent) in the passive voice.

В этом примере Джойс описывает взаимоотношения мужчины и женщины с помощью лингвистических терминов: как и залог, отношения между женщиной и мужчиной есть смена активных и пассивных ролей в процессе отношений. Структурированные по сходным моделям процессы отражают друг друга.

3. Можно выделить и этимологические группы слов, объединяемые по генетической общности слов (нашли в истории лингвистической разработки довольно широкое отражение в исследованиях Й. Вейсвейлера, В. Порцига, Й. Трира и др.). Так, например, общий этимологический источник стал основой каламбура в данном примере: Which example did he adduce to induce Stephen to deduce:

— to adduce — представлять, приводить;

— to induce — заставлять, побуждать, склонять, убеждать;

— to deduce — приходить к заключению, сделать вывод; выводить.

В следующем примере два слова объединены не по принципу общего этимологического источника, а по принципу «слово и его этимологический источник»: Latin. The next one. Shut your eyes and open your mouth. What? Corpus. Body. Corpse. Good idea the Latin. Здесь в одном фрагменте встречаются английское слово corpse (труп, тело) и его этимологический источник из латинского языка corpus.

Для романа Джойса очень типичным является формирование ассоциативных полей (Ш. Балли), которые исследуются в рамках психолингвистики. Для них характерно «объединение вокруг слова-стимула определенных групп слов-ассоциатов; последние, несмотря на их варьирующий состав у разных информантов, обнаруживают значительную степень общности (однородности)» (ЛЭС, 2002). Слова одного ассоциативного поля характеризуются семантической близостью.

Для Джеймса Джойса типично стремление к изображению независимой от действительности жизни языкового сознания, к демонстрации спонтанности изменения направления мыслей повествователей, что ослабляет сюжетные связи в его романах, делает повествование непоследовательным и запутанным. Еще одной особенностью романа, которая также связана с особенностью внутренней речи, является стагнация — «замедление движения событий в тексте путем обращения к предыдущим фактам, прошлому, отступлений от темы и т.п.» (Селиванова, 2004: 331). Так Джойс передает специфику сознания: для блуждания мыслей человека нет границ, ассоциации нанизываются, как звенья цепи.

Повествование очень часто развивается следующим образом: внимание героя па мгновение фиксируется на предмете внешнего мира, который вызывает различные ассоциации и новый абстрактный образ. В этом абстрактном образе выделяется, в свою очередь, какая-то основная идея, которая является источником новой абстрактной идеи, и т.д. Возникает цепочка мыслей и образов. Этот, с одной стороны, единый поток мыслей можно разделить на составляющие его части, каждая из которых имеет свою микротему. Поток мыслей обычно прерывается тогда, когда внимание героя отвлекается новым предметом или явлением внешнего мира. Например: He passed, dallying, the windows of Brown Thomas, silk mercers. Cascades of ribbons. Flimsy China silks. A tilted urn poured from its mouth a flood of bloodhued poplin: lustrous blood. The huguenots brought that here. La causa x santal Tara tara. Great chorus that. Tara. Must be washed in rainwater. Meyerbeer. Tara: bom bom bom.

Pincushions. I'm a long time threatening to buy one. Stick them all over the place. Needles in window curtains.

He bared slightly his left forearm. Scrape: nearly gone.

Схематично мы так можем представить цепочку образов:

1. Шелк — характеристика шелка — история шелка.

2. Музыкальное произведение — исполнитель музыкального произведения — автор музыкального произведения.

3. Уход за шелком — Кто должен ухаживать за шелком (жена) — характеристика жены — действия жены — результат действия жены.

В данном примере мы можем наблюдать свободные ассоциации, когда слово-стимул вызывает непроизвольную мысленную реакцию. Между 1 и 2-й микротемой, на первый взгляд, не существует никакой выраженной связи. Однако здесь есть имплицитная связь. Идя по улице, герой романа Блум замечает в окне магазина шелковую драпировку. Блум вспоминает, что в конце XIX в. гугеноты, нашедшие убежище в Ирландии, основали колонии в Дублине и на протестантском севере, где преимущественно занимались производством тканей. Эта ассоциация вызывает у Блума другую — с арией из оперы немецкого композитора Джакомо Мейербера «Гугеноты». Ассоциация возникает на основе связей по фрейму. Блум начинает напевать арию и тут же припоминает: «Must be washed in rainwater» («Стирать в дождевой воде»). Здесь снова возникает мысль о шелке и заодно воспоминание о неряшливости жены, которая втыкает иголки прямо в занавески, и воспоминание, как он поцарапался об эти иголки. Эта ассоциация возникает на основе ассоциата, связанного с лицом (wife), использующим объект (silk). Далее возникает ассоциация, связанная с эмоциями и оценкой лица и т.д.

В данном внутреннем монологе мысли героя выстраиваются цепочкой, переключаясь с одного предмета на другой, между предложениями наблюдается цепочечная связь. Связь между составляющими единого потока мысли очевидна: в каждом последующем звене есть явление, связывающее его с предыдущим на основе какого-либо ассоциата, хотя части фрагмента не объединены микротемой. Анализ свободных ассоциативных связей позволяет интерпретировать полученные ассоциаты как отражение тех или иных концептуальных признаков.

Ассоциативные связи слов в романе зачастую играют роль содержательных связей, а сюжет как таковой отсутствует — есть только набор ассоциативно связанных ситуаций, возникающих в памяти или в воображении повествователя. Общепризнанно, что языковые единицы репрезентируют концепты, в которых отражается восприятие человеком объектов и явлений действительности. В процессе речемыслительной деятельности героя как отражение восприятия действительности формируются ментальные пространства. «Ментальные пространства» (mental space) — небольшие концептуальные объединения / «пакеты», создаваемые по мере того, как мы думаем и говорим (Fauconnier, 1998: 137). Человек в процессе мыслительной деятельности формирует концепты и устанавливает связи между ними, т.е. формирует ментальные пространства.

Семантическая связность в подобных фрагментах основана на ассоциативном уподоблении концептов, их соположении и эвокативности (эвокативность — лат. evocatio — вызывание, призыв) — способности объекта вызывать в человеке эстетическое переживание и большое количество ассоциаций) (Туркова, 2001: 80). Ассоциативные связи слов чаще всего возникают на основе сходства отдельных значений полисемантичных слов.

В словах автора можно наблюдать такой вид семантической связи, как фазовая связь. «Основанием для выделения фазовой семантической связи является пересечение элементов по семе "фаза процесса". Фазы представляют собой динамические части процесса, не совместимые в один временной отрезок и следующие друг за другом по времени. Связь между элементами, которые представляют части процессуального целого, сменяющие друг друга во времени» (Гольберг, 2004: 153).

Mr Bloom entered and sat in the vacant place. He pulled the door to after him and slammed it tight till it shut tight. He passed an arm through the armstrap and looked seriously from the open carriage window at the lowered blinds of the avenue. One dragged aside: an old woman peeping. Nose whiteflattened against the pane. Thanking her stars she was passed over. Extraordinary the interest they take in a corpse. Glad to see us go we give them such trouble coming. Job seems to suit them. Huggermugger in corners. Slop about in slipper-slappers for fear he'd wake. Then getting it ready.

Здесь в словах автора мы можем наблюдать линейный принцип связности, а во внутренней речи — принцип связности по соотнесенности. Этот принцип реализуется таким образом, что действительность представлена фактами, вытекающими из их соотнесенности с какой-либо «общей эпической категорией (время, пространство, персонаж, мотив, тема), выражаемой только имплицитно (особенно при соотнесенности с категорией персонажа)» (Кожевникова, 1976: 311). Здесь нет лексических повторов, а главное — указания на временную последовательность или средств, служащих для оформления межсинтагматических связей.

В конструкциях типа «слова автора, вводящие мысли героя, + внутренняя речь героя» мы можем наблюдать разные виды точного лексического повтора. «Повторная номинация — повторное обозначение в тексте уже обозначенного объекта, признака, действия, целой ситуации — связана с первичным обозначением того же денотата отношениями кореференции» (Гак, 1998: 536).

Повторяющийся лексический компонент скрепляет предикативные части, подчеркивая семантическую цельность всей конструкции. Рассмотрим следующий пример: All waited. Then wheels were heard from in front turning: then nearcrses hoofs. A jolt. Their carriage began to move, creaking and swaying. Other hoofs and creaking wheels started behind. The blinds of the avenue passed and number nine with its craped knocker, door ajar. At walking pace.

They waited still, their knees jogging, till they had turned and were passing along the tramtracks. Tritonville road. Quicker. The wheels rattled rolling over the cobbled causeway and the crazy glasses shook rattling in the doorf rames.

Как в данном фрагменте, так и во всем романе «Улисс» встречаются следующие виды повтора:

1. Синонимичный повтор: swaying (качаться, колебаться), jog (идти, ехать подпрыгивая, подскакивая; трястись), shake (трясти(сь), встряхивать, сотрясать(ся), качать(ся), колебаться, вибрировать); creak (скрипеть), rattle (трещать, грохотать; греметь). «Синонимы — не менее активный, чем повторы, способ выражения референциальной идентичности путем вербализации тождественного концепта» (Милевская, 2000: 135).

2. Точный повтор: wheels (3), hoofs (2), creak (2), rattle (2), wait (2).

3. Корневой повтор: door, doorframes.

В романе «Улисс» корневые повторы являются довольно распространенным явлением. Так, например, в эпизоде «Ithaca» можно встретить «matrimonial violator» и «matrimonial violated». Существительное violator обозначает агенс, «одушевленного участника ситуации, ее намеренного инициатора» (У. Чейф, Ч. Филлмор) Бойлана, а во втором словосочетании — пациенс, неактивный носитель признака, участник, вовлеченный в ситуацию, которую он не контролирует и не исполняет (Блум). Агенс и пациенс образуют равнозначную оппозицию. Таким образом автор показывает связь между двумя участниками ситуации, хотя в романе они не контактируют друг с другом.

В романе Джойса распространены и словообразовательные повторы, в основе своей семантические, которые могут объединять суффиксально образованные слова (Region of remoteness the whatness of our whoness hath fetched his whenceness; O! Father Dineen! Directly. Swiftly rectly creaking rectly rectly he M'as rectly gone', manless moonless womoonless marsh) и префиксально образованные слова (multicoloured multiform multitudinous garments', mulberrycoloured, multicoloured, multitudinous vomit). Джойс использовал уже существующие словообразовательные модели для образования неологизмов.

В данных примерах мы можем видеть объединенные элементы одного морфосемантического поля (П. Гиро), где помимо семантической близости есть наличие общего аффикса или основы.

Словообразовательный повтор не является результатом реферирования. В тексте романа можно встретить разные виды повтора, которые имеют нереферентную природу, являясь лишь структурно и ритмически значимыми:

Probably not a bit like it really. Kind of stuff you read: in the track of the sun. Sun burst on the titlepage. He smiled, pleasing himself. What Arthur Griffith said about the headpiece over the Freeman leader: a homerule sun rising up in the northwest from the laneway behind the bank of Ireland.

He prolonged his pleased smile. Ikey touch that: homerule sun rising up in the northwest.

Здесь мы можем наблюдать многократный повтор лексемы sun, причем в одном из слов sun является частью сложного слова (sun burst), корневой повтор в словах автора: He smiled (глагол), pleasing (причастие) himself. He prolonged his pleased (прилагательное) smile (существительное) и повтор целого словосочетания homerule sun rising up in the northwest. Функция скрепы у повтора sun проявляется слабо, носит формальный характер, так как между лексемами нет никакого взаимодействия: выступающая в предшествующей части в роли темы (Т1) лексема в последующей части снова является новой темой (Т2) другого высказывания, соотносительность между компонентами семантической структуры устанавливается без опоры на повторяющиеся лексемы. Подобный повтор упорядочивает структуру всего высказывания и имеет фоно-ритмическую функцию, повторяемость «влечет за собой почти правильный поэтический ритм в прозаическое произведение» (Покровская, 2001: 149). Полное толкование смысла в данном примере предполагает наличие дополнительных знаний. Здесь необходим комментарий, элиминирующий лакуны путем расширения информационной структуры текста (Артур Гриффит, «Фримен», солнце гомруля), так как концепты, вербализованные данными словами, отсутствуют в концептосфере современного человека.

Рассмотрим еще один пример: They looked. Murderer's ground. It passed darkly. Shuttered, tenantless, unweeded garden. Whole place gone to hell. Wrongfully condemned. Murder. The murderer's image in the eye of the murdered. They love reading about it. Man's head found in a garden. Her clothing consisted of. How she met her death. Recent outrage. The weapon used. Murderer is still at large. Clues. A shoelace. The body to be exhumed. Murder will out. В данном фрагменте текста слово murderer (убийца) употребляется три раза, однокоренное слово murder (убийство) — два раза, и один раз murdered (убитый). Между этими однокоренными словами существуют следующие отношения: исполнитель действия — действие — объект действия. Здесь лексический повтор не только упорядочивает структуру текста, но и выполняет роль концептуального маркера — разные высказывания «помечаются» как вербальные характеристики одного и того же концепта, что отражает смысловую связность, когерентность текста в целом (Милевская, 2003). Концепты, репрезентируемые в английском языке словами murderer, hell, wrongfully condemned, murder, murdered, death, outrage, weapon, clues, exhumed, по отдельным своим признакам вступают в системные отношения друг с другом и являются единицами единого сценария. «Сценарий — последовательность нескольких эпизодов во времени; это стереотипные эпизоды с признаком движения, развития. Фактически это фреймы, разворачиваемые во времени и пространстве как последовательность отдельных эпизодов, этапов, элементов» (Попова, 2002: 74).

Во всех эпизодах, воспроизводящих мужскую внутреннюю речь, встречаются дистантно расположенные, многократно повторяющиеся лексемы одной тематической группы, которые относятся только к микротемам отдельных фрагментов и не подчинены единому топику эпизода. Они существуют в тексте в качестве загадки для внимательного читателя, созданной автором романа, который включил в текст каждой главы имплицитный образ-символ. Такие лексические объединения скрепляют текст лишь на уровне структурно-композиционном (согласно схеме Джойса), так как, несмотря на частотность, не скрепляют части макротекста на уровне семантическом. Так, например, в эпизоде «Лотофаги» в тексте постоянно упоминаются различные цветы. Фамилия героя Блум (Bloom) по-английски — «цветок, цветение». В сознании Блума постоянно возникают различные ассоциации, связанные с цветами. Блум также подписывает свои любовные письма Марте — «Henry Flower». В каждом эпизоде многократно повторяется определенный цвет-символ и образ-символ эпизода.