3.1.2. Модификация эпифанизации в «Джакомо Джойсе»

В идиостиле Джойса «Джакомо Джойс», написанный каллиграфическим почерком на листах плотной бумаги с зрительно увеличивающимися и уменьшающимися пробелами между 50 дискретными фрагментами, занимает особое место [Brown 1990; Brunazzi 1992; McCourt 2000а; McCourt 20006; Frattaroli 1999; Mahaffey 1995; Martella 1999; Pallotti 1998; Power 1991]. На наш взгляд, наиболее плодотворной является идея о гипертекстовом характере этого текста, которую развивают итальянские джойсоведы Джузеппе Мартелла и Энрико Фраттароли.

Д. Мартелла заявляет, что «Джакомо Джойс» вбирает в себя постмодернистское гипертекстовое пространство. Структурация миниатюры, по его мнению, сближается с электронным гиперформатом, в виртуальной реальности которого означаемое и означающее совпадают. Д. Мартелла убежден, что «Джакомо Джойс» радикально меняет представление о печатной эре Гутенберга. Он полагает, что «Джакомо Джойс» является матрицей «Улисса». Анализируя семантические отношения внутри фрагментов и между фрагментами миниатюры, Д. Мартелла приходит к выводу, что они являются разными. В первых доминирует фокусализация, а во вторых — разноуровневая ассоциативность. Смежные фрагменты № 8 (= подарок дочери) и № 9 (=ночная Падуя) связаны фонетической ассоциативностью ("blue-veined", "beyond"), которая передает контраст невинности и опыта, света и тьмы, статической красоты и динамического желания. Лексема "darkness" в конце фрагмента № 9 вступает в ассоциативные отношения с лексемой "twilight" в начале фрагмента № 10. Все три фрагмента проецируются в плоскость свет / сумерки / тьма. Д. Мартелла справедливо указывает на то, что следы матрицы «Джакомо Джойса» обнаруживаются в других текстах Джойса [Martella 1999].

Э. Фраттароли обращается к пробелам между фрагментами, которые считает особой знаковой системой. Ученый ставит вопрос о значимости пробела, занимающего 60 % 16-страничного объема миниатюры. Для Фраттароли пробел — это разновидность текста, зрительно привлекающего внимание к дискретности, нелинейности, умолчанию, динамике вербального текста. В гистограмме каждая страница рукописи отображается вертикально и горизонтально. Компьютерное изображение соответствует радарному графу (мандале), центр которого образуется фокусом-точкой. Э. Фраттароли делает вывод, что если бы страница не содержала пробела, то получился бы квадрат, а если только пробелы — то точка. В миниатюре наблюдается постоянная пульсация между квадратом и точкой. Текстовые фрагменты, или, по Э. Фраттароли, эпифанические микрокомпозиции, опутываются сетью, в которой семантические отношения в узлах системы завуалированы, хотя и не теряют динамического равновесия. Картирование не всегда распознаваемых сетей Э. Фраттароли считает перспективным [Frattaroli 1999].

Анализ современных подходов к «Джакомо Джойсу», а также наши собственные наблюдения позволяют думать, что 1) текст строится множественными фокусами-эпифаниями, которые скрывают несколько макроструктур; 2) фрагменты являются компонентами сквозной макроструктуры, позволяющей тексту функционировать в качестве целостного механизма; 3) фрагменты проецируются в идиостиль Джойса, включаясь в непрекращающийся процесс эпифанизации. Первое предположение означает, что «Джакомо Джойс» не что иное, как совокупность 50 эпифаний. Но проведенный анализ показывает, что фокусов-эпифаний меньше, чем фрагментов. Второе предположение позволяет видеть в «Джакомо Джойсе» серийные тексты, которые могут быть сгруппированы либо по их включению в миниатюру, либо на иных основаниях. Третье предположение наводит на мысль о принципиальной открытости эпифанизации, ее развернутости в художественный дискурс идиостиля Джойса и его эпохи, что подтверждается лингвотипологическим анализом. Проекция фрагмента «Джакомо Джойса» в другой текст, как, например, в «Портрет» или «Улисс», возобновляет эпифанизацию.

Аргументом в пользу напластований фокусов-эпифаний служит возможность развертывания отдельного фрагмента в кольцеобразную макроструктуру. Например, в № 12 первое кольцо базовых категорий легко восстанавливается: «подготовка» (= Джакомо выбегает из магазина), «сцена» (= девушка оборачивается), «событие» (= живя в одном городе, учитель и ученица всегда могут «наскочить» друг на друга). Второе кольцо: «нежданная встреча» (= ученица застигнута врасплох, эпифанизация чувства). Третье кольцо: "Nay, nay, be not afraid!" [GJ, 4] (= сближение как фокус-эпифания).

С другой стороны, весь текст «Джакомо» можно представить как целостную эпифаническую модель: «подготовка» (= бедный учитель-эмигрант влюблен в богатую ученицу), «сцена» (= урок, катание на санках, спектакль), «событие» (= операция, выздоровление, смерть матери, замужество, отъезд), «нежданная встреча» (= у табачного магазина, прогулка с отцом девушки, на лестнице). Эпифанизация развертывает историю любви Джакомо к ученице, в которой перемежаются реальное и воображаемое, бедный учитель превращается в известного писателя, робкая ученица становится обеспеченной замужней дамой.

Разбивка текста «Джакомо» на фрагменты производит впечатление непрекращающейся эпифанизации. Приведем № 15, состоящий из предложения с бессоюзным сочинением: Long lewdly leering lips: dark-blooded mollusks [GJ, 5]. Фрагмент проецируется: через прилагательное "long" — в № 2 ("cobweb handwriting, traced long and fine") и № 49 ("long black piano"), через прилагательное "dark" — в № 9 ("dark love, dark longing"), через лексему "lips" — в № 27 ("sucking mouths"), № 41 ("her lips", "kissed"), № 45 ("kissed, "soft sucking lips kiss", "a coiling kiss"). Этимология лексемы "leering" (др. — англ. hleor "the cheek, hence, the face, look") позволяет связать № 15 с № 1 ("pale face"), № 7 ("her falsely smiling face") и № 12 ("her pale cheeks"). Лексема "mollusks" объединяется тезаурусными связями с фрагментами, где упоминаются птицы, рептилии, млекопитающие (№№ 10, 20, 23, 33, 35 и 45). Значением «кровяное русло» связываются словосочетания "dark-blooded mollusks" в № 15 и "blue-veined child" в № 8. Выбор бессоюзного сочинения для синтаксической структуры в № 5 притягивает аналогичные синтаксические построения в №№ 21, 25, 37 и 39. Наконец, эпифанизация губ прямо направляет к поцелую (№ 41, № 45), который становится прощальным (№ 49).

Сложные переплетения фрагментов, размытость повествовательных категорий в «Джакомо» порождают модификации, к которым относятся следующие.

1. Порядок расположения фрагментов является свободным, поэтому значение базовых категорий не обязательно дается начальным фрагментом. Например, «сцена» на кладбище (№ 18) удалена от своей «подготовки» (№ 6).

2. Множественность надстроек смысла в базовой категории «сцена» (последняя из них № 49 проецируется в фокус-эпифанию № 50).

3. В «Джакомо» обнаруживается ряд «событий», потенциально направляющих к эпифанизации «нежданной встречи»: № 13 (= прогулка двух отцов, разделенных богатством и бедностью), № 22 (= пробуждение Триеста, где обычны супружеские измены), № 23 (= проезд кареты богача через рынок), № 31 (= болезнь возлюбленной), № 35 (= смерть матери ученицы) и тому подобное.

4. Фрагмент не закреплен за определенной повествовательной категорией, а обладает значительной степенью подвижности. Например, эпифанизация тривиального «события» категорией «нежданная встреча»: № 22 («событие» тривиальной супружеской измены и «нежданная встреча» с наездницей на горной дороге, совершающей побег). Или № 28: «событие» посещения обычной мессы и «нежданная встреча» с невидимым чтецом, обращающим вглубь веков, и воображаемым присутствием возлюбленной.

5. Множественность фокусов-эпифаний (по крайней мере, не менее двух десятков). Все они группируются на сходных основаниях.

Во-первых, фокус-эпифания входит в вопросительное предложение, завершающее фрагмент. Примеры: № 14. Crossed in love? [GJ, 3]; № 17. Did you never walk the streets of Dublin at night sobbing another name? [GJ, 6]; № 26. Si pol? [GJ, 9]; № 29. Marked you that" [GJ, 10]; № 38. Have they never erred? [GJ, 13]; № 46. What else are you good for? [GJ, 16]. Все, кроме № 26 и № 46, являются общими вопросами. Специальные вопросы (№ 26 и № 46) всегда требуют полного ответа. Однако в № 46 один специальный вопрос "What then?" провоцирует другой.

Во-вторых, фокус-эпифания выделяется завершением фрагмента повествовательным побудительным предложением или обращением, маркированными восклицательным знаком (№№ 10, 12, 16, 18, 20, 22, 28, 31, 32, 42, 45 и 48). Примеры: № 28. Weep not for me, О daughter of Jerusalem! [GJ, 10]; № 42. Take her now who will! [GJ, 14]; № 45. — Nora! — [GJ, 15]; № 48. Non hunc sed Barabbam! [GJ, 16]. Важно отметить, что полная эпифанизация осуществляется лишь в четырех из вышеупомянутых фрагментов: № 28 (фокус-эпифания невидимого чтеца, вызывающего образы начала христианской истории), № 42 (фокус-эпифания языка души), № 45 (фокус-эпифания поцелуя змеи), № 48 (фокус-эпифания библейской аллюзии о Варавве). Остальные фрагменты вовлекаются в фокус-эпифанию частью, содержащей восклицательное предложение. Эпифанические концовки с восклицанием усиливают эмоциональное напряжение. Например, в № 20 гнев, где просьба, выраженная двумя восклицательными предложениями, после отточия сменяется тирадой на немецком языке: Please, mister God, big mister God! Goodbye, big world! ....... Aber das its eine Schweinerei! [GJ, 7].

В-третьих, в фокусе-эпифании оказываются афоризмы: в № 5 предложение "A form of speech: the lesser for the greater" [GJ, 2] структурно вторит афоризму "The sooner the better"; в № 50 "Love me, love my umbrella" является структурно-лексической параллелью "Love me, love my dog"; в № 28 побудительное предложение "Weep not for me" созвучно афоризму "Waste not, want not".

В-четвертых, графическое выделение фокуса-эпифании в конце фрагмента отточием (№№ 10, 16, 20, 29, 42). Примеры: в № 10 после 7-кратного отточия: "Hillo! Ostler! Hilloho! [GJ, 3]; в № 29 после 11-кратного отточия: "Marked you that?" [GJ, 10].

В-пятых, смена светоцветовой среды в фокусе-эпифании — от тьмы к свету. Пример № 46: In the vague mist of old sounds a faint light appears, the speech of the soul is about to be heard [GJ, 16].

Наконец, введение пространственно-временных ориентиров «здесь и сейчас»: № 17 ("now"), № 27 ("here and now"), № 45 ("here but now") и № 46 ("the end is here").

Создается впечатление, что основным направлением модификации модели является включение всего текста в непрекращающуюся эпифанизацию. Дискретность фрагментов позволяет использовать монтаж в многопластных проекциях.

По-нашему мнению, в «Джакомо Джойсе» различаются общее эпифаническое кольцо (= история любви Джакомо) и внутренние эпифанические кольца, которым можно приписать собственную эпифаническую модель. На наш взгляд, их границы подсказаны дважды: 1) герб героини (шекспировский герб, в контексте влюбленности, соотносит с Леди сонетов и, соответственно, с формой сонета в 14 строк); 2) тирада отца возлюбленной в № 13 составляется 14 словами, что равно числу строк в сонете. Эпифанические кольца выглядят так: 1) первые 14 фрагментов с опорной лексемой "girls" («детство»); 2) №№ 15—28 с опорной лексемой "virgin" («юность»); 3) фрагменты 29—42 с опорной лексемой "womanhood" («зрелость») и 4) сведение колец в фокусе эпифании в №№ 43—50 с выделением дейктических элементов we (both) / (I / she), she / the other, I / they (she).

В первом кольце (№№ 1—14) извлекается полная эпифаническая макроструктура. Базовыми категориями кольца «детство» служат: «подготовка» (№№ 1, 2, 5, 6), «сцена» (№ 3), «событие» (№ 13). В надстройку «подготовки» включается № 4; надстройки «сцены» образуют №№ 7, 9 и 11 ; «нежданной встречей» являются № 8 (подарок дочери), № 10 (переход площади) и № 12 (у табачного магазина). Фокусом-эпифанией служит № 14.

Второе эпифаническое кольцо (№№ 15—28) строится любовными фантазиями, преобразующими живой материал (конкретную ученицу) в таинственную змейку. Во втором кольце надстроек «подготовки» и «сцены» нет, зато потенциальных «события» четыре (№ 22 «побег», № 23 «стражи побега, хранители возлюбленной», № 24 «изоляция возлюбленной» и № 28 «возможный приход возлюбленной на парижскую мессу»). В эпифанизацию вовлекаются: 1) надстройки «подготовки», значение которой можно приписать всему первому эпифаническому кольцу, а именно: № 16 (сборы девушки в театр) и № 18 (еврейское кладбище, которое возлюбленная когда-нибудь разделит со своим мужем из своего народа); 2) надстройки «сцен», также вытекающие из первого эпифанического кольца: № 15 (губы для поцелуя), № 20 (птичка под колесами колесницы), № 25 (возлюбленная слушает); 3) надстройки «события» пятью «нежданными встречами»: № 19 (любовное свидание), № 22, № 23, № 24 и № 28 — последние четыре фрагмента являются, на наш взгляд, одновременно наложением тривиального «события» на «нежданную встречу». Например, в № 24 есть «событие» (изгнание Альбини из театра) и «нежданная встреча» (реакция на «событие»). В фокусе-эпифании, в отличие от первого эпифанического кольца, оказываются несколько фрагментов: № 17 (влюбленный Джеймси), № 21 (чванливая курица), № 26 (подглядывание за возлюбленной) и № 28 (мучения Христа и мучения Джакомо, причиняемые возлюбленной).

Построение третьего кольца (№№ 28—42) совпадает со вторым: в нем также опущены базовые категории «подготовка» и «сцена», которые восстанавливаются из двух предыдущих колец. К базовой категории «событие» можно отнести: № 31 (болезнь), № 32 (операция) и № 35 (смерть матери). Надстройками базовых категорий, входящими в эпифанизацию, являются: № 29 (лекция о Гамлете), № 34 (чтение возлюбленной «Портрета») и № 36 (в театре); «нежданные встречи» в № 33 (поправка здоровья возлюбленной) и № 41 (состоявшийся поцелуй, непосредственная связь с надстройкой «сцены» из второго эпифанического кольца № 15). Наконец, в фокусе-эпифании оказываются № 36 ("the hue of illusion"), № 37 ("my words in her mind"), № 38 ("quiet and cold and pure fingers" № 39 ("an odourless flower"), № 40 ("a cold frail hand") и № 42 ("a liquid and abundant seed").

Сведение трех колец происходит одновременным включением №№ 43—50 в разные категории. Все фрагменты, на наш взгляд, соотносятся с фокусом-эпифанией. Их связь внутри кольца обобщения выглядит так: № 50 (базовая «сцена» и фокус-эпифания), № 44 («событие» предполагаемое + «нежданная встреча» с возлюбленной на лестнице + фокус-эпифания «успех»), № 43 («нежданная встреча» как подаяние одному и тому же нищему + фокус-эпифания «отведенные глаза возлюбленной»).

Как следует из сказанного, одни и те же фрагменты переставляются внутри модели. Сцены из реальной жизни (линия семьи возлюбленной) перемежаются со сценами из внутренней жизни Джакомо (становление творца, создающего новый поэтический язык). В триестской части (первое эпифаническое кольцо) Джакомо зависит от ученицы, поскольку надеется на ответное чувство. В парижской части он освобождается от пут, препятствующих творчеству.

Процесс эпифанизации в «Джакомо» можно также выстроить через асссоциативность 9 обобщений в № 47, если их принять за фокус-эпифанию языка души. Приведем фрагмент полностью.

"Why?"
"Because otherwise I could not see you."
Sliding — space — ages — foliage of stars — and waning heaven — stillness — and stillness deeper — stillness of annihilation — and her voice. [GJ, 16]

Девять обобщений свертывают ассоциативные потоки, организующие речевые составляющие эпифанизации во всем тексте:

1. SLIDING (прямой повтор лексемы из № 11 — катание с горки на санках героини с ее семьей, движение вниз, противоположное движению вверх по лестнице), антоним верха, синоним скольжения вниз. Ядро [DESCENT] связывает с движением: sink (№ 36), droop (№ 7), fall (№ 19), movements (№ 1), pass (№ 23, № 43), stream (№ 41), moving (№ 19). Движение вниз (к зрелому возрасту) противоположно созреванию (ripened [ASCENT] в № 6), а также творческому росту, образцы которого даются в любовных фантазиях (развертывающийся локон, у камина и так далее).

2. SPACE (жизненное пространство, вселенная) [WORLD]: nature (№ 29), sky, the cold stars (№ 44), [INTERVAL]: gash (№ 33), [SPACE]: spread (№ 43), darkness of history (№ 9), midnight (№ 17), far beyond (№ 9), from beyond (№ 44), the moon (№ 9). Сюда относится понятие «звездной змеи», ужалившей и оставившей жить (отведенные глаза василиска).

3. AGES [HERE AND NOW], средний возраст, возвращение, циклизация и вращение: the silent middle age (№ 9), here and now (№ 27), [ROTATION] whirl, turn (№ 40), youth has an end (№ 46).

4. FOLIAGE OF STARS [VEGETABLE]: flower (№ 49, № 8), peagreen cover (№ 44), odourless flower (№ 8), huddled roofs (№ 22), huddled human forms (№ 35), myriad veins (№ 44), the vegetable glass of nature (№ 35). Скученность, множественность, бездонность и бесконечность, вселенная и вечность.

5. WANING HEAVEN [DETERIORATION]: droop (№ 7), sink (№ 36), shake (№ 30), die, [FAILURE]: fail (№ 31), sink, go wrong, [RECESSION]: recoil (№ 30). Сюда относится все, что связано с болью, тоской, переживанием (отторжение реального мира ради возможного).

6. STILLNESS [REST]: calm, peace (№ 10), silence (№ 18, № 22), halt (№ 12, № 43), sleeping (№ 9, № 18), [SILENCE]: quiet (№ 2), mute (№ 19), soft (№ 10, № 29), lay (№ 44), lie prostrate (№ 28), lie about (№ 18), prostrate bugs (№ 22). Противопоставление движению в [DESCENT], [HERE AND NOW], [DETERIORATION].

7. Deeper stillness [DEPTH]: sunk, buried, heart, hollow, soundless.

8. [NON-EXISTENCE] [REST] [SILENCE]: dissolve (№ 41), die (№ 18), [DESTRUCTION]: sink (№ 36).

9. [SOUND]: noise, echo, resonant (№ 4), rude= vernacular (boneless Viennese Italian, beat (№ 4), tap (№ 4), purr (№ 3), voice of wisdom (№ 45).

Выпишем фрагменты, которые обнаруживают общие ассоциативные связи как минимум в двух рядах обобщений: № 7 (= рисовое поле), № 9 (= ночная Падуя), № 18 (= кладбище), № 36 (= представление в театре), № 41 (= поцелуй), № 44 (= ковер славы). Как мы видим, №№ 7 и 9 противопоставляются по линии «свет» / «тьма», № 18 и № 36 — «жизнь и смерть», № 41 и № 44 — «муки творчества» и «результат творчества». Одновременно можно объединить №№ 7, 9 и 41 (= творческое воображение, движение языка души), №№ 18 и 36 (исходный материал для языка души), № 44 (власть Джакомо как писателя над языком души). Иначе говоря, в обобщениях отображаются пути эпифанизации творческого воображения. Девять колец эпифанизации исчерпывают пути собирания мозаики мира в целое.

Таким образом, модификация эпифанической макроструктуры в «Джакомо» состоит в следующем: 1) подвижность эпифанических колец; 2) перестройка колец в зависимости от направленности к фокусу-эпифании; 3) размывание границ между кольцами внутри эпифанической макроструктуры; 4) множественность фокусов-эпифаний; 5) возможность восстановления эпифанической макроструктуры через любой фрагмент текста.

Наконец, в «Джакомо» эпифанизируется творческий процесс. Опираясь на экспликации глагола «писать», можно выстроить эпифаническую макроструктуру творческого процесса Джакомо:

1. Выбор профессий: учительство (№№ 2—4 как «подготовка»), писательство, красноречие (№ 3 как «сцена»), пение (№ 27 «сцена»).

2. Столкновение выбора: писательство.

3. Встреча с самим собой: прославленный писатель ("the son of man", "my voice", "the speech of the soul", "Write it, damn you, write it! What else are you good for!" [GJ, 16].

Глагол "write" в «прототипном» значении, как указывает Ч. Филлмор, описывает деятельность, когда кто-то водит по некоторой поверхности заостренным инструментом. Сложное слово "handwriting" (повтор корневой морфемы "write") в № 2 включается в ограничительный оборот с глаголом "traced". Глагол "trace" со значением «копировать, калькировать» предполагает помещение непосредственно под прозрачной поверхностью для снятия копии [Филлмор 1983: 81,89]. Значение обоих глаголов «писать» и «калькировать» соединено вместе в «сцене» чтения «Портрета»: роман как результат письменной деятельности Джакомо и репродуктивная деятельность читательницы ("a lady of letters"). Для письма необходимо орудие. Рукописный текст пишется ручкой, чернилами (ассоциация в № 28 "the steel-blue waking waters"). Прилагательное "blue" является цветообозначением, которое 1) у кельтов обозначает барда, поэта (цитата из стихотворения Джойса в № 8 содержит словосочетание "blue-veined child", которое можно проинтерпретировать в отношении дочери Джакомо, как «ребенок поэта»); 2) «синий» обозначает истину, интеллект, широту души [Купер 1995: 357].

Приведенные ассоциативные связи дают нам представление о том, как базовая «сцена» (Джакомо записывает впечатления художественным языком) подталкивает к «нежданной встрече» на лестнице (№ 44), когда писательская слава не приближает, а разлучает возлюбленных. Писатель освобождается для творчества. Базовая «сцена», процесс письма, выносится за эпифанизированный «эпизод», в «ожидаемое» сидение за рабочим столом; в эпифанизацию включается «ведение пером», рождение письменного сообщения, не являющегося копированием действительности. Через письмо устанавливается духовная связь с Ирландией, то есть фокусируется «встреча с самим собой», ирландским писателем, вписывающим страницу в историю родной и, соответственно, мировой культуры.

Подведем итоги. Эпифаническая макроструктура отталкивается от традиционной иерархии повествовательных категорий, хотя и постоянно нарушает ее. Самораскрываемость эпифанических колец через проекцию в фокус-эпифанию делает процесс эпифанизации непрерывным, раздвигающим, благодаря ассоциативным связям, рамки отдельного текста и выводящим в художественный дискурс, в котором обнаруживаются повторяющиеся пучки эпифанизаций.