2.1.1. Стереотипная макроструктура «детства»

Каждый из трех первых текстов в блоке «детство» (см. схему 1 на с. 437) строится надстройкой одной базовой категории: 1) в «Сестрах» надстраивается «подготовка»: хотя мальчик неоднократно подходит к дому умирающего священника, сообщение об его смерти приносит другой человек; 2) во «Встрече» обыгрывается «событие», которое, повторяя привычную игру в индейцев, получает неожиданный поворот; 3) в «Аравии» надстройки «сцен» подталкивают к «нежданной встрече».

Все три базовые категории в равной степени служат толчком к непредсказуемому ходу события: смерть священника, прогул школьных занятий, посещение базара для покупки подарка оборачиваются нечто иным, переживаемым детским действующим сознанием. Возврат из кольца эпифанизации в кольцо базовых категорий возможен только в макроструктуре «Встречи», где событие «нежданная встреча» на пустыре со странным прохожим гонит к защищающей игре, которая обретает новый смысл: It was too late and we were too tired to carry out our project of visiting the Pigeon House. We had to be home before four o'clock, lest our adventure should be discovered [D, 23]. В «Сестрах» возврат в «подготовку» отрезан смертью священника. В «Аравии» «подготовка» исчерпана, поскольку томления первой любви оставляют игры детства в прошлом.

Общим для эпифанизаций блока «детство» является детское переживание недетской ситуации (познание чужой смерти, столкновение с физической патологией, любовное наваждение). Эпифанизации накапливаются надстройками базовой категории, которая трансформируется в «нежданную встречу». Например, в «Аравии» игра в индейцев, встреча с соседкой на крыльце ее дома, утреннее следование за ней в школу, субботние походы с тетей за покупками — все то, что рутинно и предсказуемо, в день посещения базара выходит из привычной колеи. Опускается ритуал следования за девочкой в школу, обычные игры на улице после школы сменяются ожиданием обещанных денег внутри дома. «Нежданная встреча» рождается в отдалении от унылой повседневности, а в тупике опустевшего базара вырывается душа внутреннего человека.

В фокусе-эпифании первых трех текстов оказывается оцепенение. В «Сестрах» лексемы "idle" из «подготовки», "smiling" из «сна», "hands" из посещений больного священника через кольцо эпифанизации проецируются в фокус-эпифанию. В «подготовке» слова паралитика о скорой кончине воспринимаются как пустые фразы. «Событие» ("its deadly work") доказывает предчувствие смерти. Однако мальчику неподвластно понимание конечности бытия. Ему мерещится, что соборованный священник улыбается над ритуалом. Во сне, в экзотическом убранстве комнаты, они обмениваются улыбками. В гробу священник безразличен к происходящему вокруг. Тщетна ("idle") попытка оживить его. Леденящая умиротворенность, смирение, тишина с опаской воспринимаются окружающими. Пустой потир в руках покойного напоминает о том, что из осколков нельзя сложить новую жизнь. Е. Ингерзол считает лексему "idle" аллюзией к Теннисону ("Tears, idle tears"), что отвечает эпифанизации смерти [Ingersoll 1995: 31].

Евангельский символ чаши для причастия изначально содержит упоминание о смерти, страдании и грехе. Духовный пастырь, сломавший чашу собственной жизни, отягощен в гробу ношей, которая обесценила его существование. В ряду "chalice" прилагательные "massive", "solemn", "still" и "idle" усиливают безучастие. Синонимы "solemn" проникнут в эпифанизации «Двух щеголей» ("grave"), «Несчастного случая» ("silent"), «Мертвых» ("softly"); лексемой «passive", который является синонимом "idle", строится эпифанизация в «Эвелин»; единый мир ("massive" = solid) распадается в «Мертвых».

Во «Встрече» оцепенение снимается возвратом в игру. Напряжение подчеркивается трехкратным повтором словосочетания "my heart", двукратным повтором глагольных форм "run" и "beat". Рука дружбы, протянутая с готовностью неведения, вводит в состояние, близкое нахождению под эпитимьей. Страх запрятан под маской внешнего спокойствия. Но усилие сделано, формируя первый опыт столкновения со взрослым миром. Глаголы "seize" и "call" сближают эпифанизации «Встречи» и «Эвелин», а глагол "beat" — «Встречи» и «После гонок», то есть устанавливается связь между двумя первыми блоками.