Е.Л. Пулина. «Звукопись эпизода «Сирены» в романе Дж. Джойса "Улисс": новые слова и способы их межъязыкового транспонирования»

Рассматриваются лексические новообразования Дж. Джойса в эпизоде «Сирены» романа «Улисс». На основе предлагаемой в работе классификации проанализированы способы создания авторских окказионализмов и возможности межъязыкового перевода, в частности, на русский и немецкий языки.

Роман Джеймса Джойса «Улисс» был и остается своеобразным вызовом писателя читателю, произведением, по словам У. Эко, «разрушающим объективные связи в языке, с помощью языка и над языком»¹.

Дж. Джойс жил в эпоху, когда внимание целого поколения философов и писателей было обращено на тайные глубины смысла слова. Отчасти поэтому он считал искусство слова высшим из искусств. Слово у Дж. Джойса — тончайшая грань между смыслом и бессмыслицей, постоянный поиск нового способа выражения мысли и эмоции. Его стремление к многосмысленности буквально расщепляет слово на морфемы и фонемы, обнажая самую сердцевину образа, в котором сосредоточены человеческая жизнь, религия, науки и искусства. В результате этого возникают образы, слова, контексты, звуки, зачастую изуродованные, диковинные и абсурдные.

По мнению С. Эйзенштейна, «каждое выражение, каждое слово у Джойса работает целым столбиком планов, значений, слоев, ассоциаций», поэтому чтение «Улисса» «требует совсем особого типа восприятия, как сложнейший контрапункт или фуга». С. Цвейг описывает технику известного ирландского писателя как «двойное мышление, тройное мышление, через-друг-друга — сквозь-друг-друга — поперек-друг-друга — ощущение всех чувств»². За счет этого Дж. Джойсу удается разрушить структуру «хорошо сделанного романа» и заменить поэтику фабулы поэтикой «поперечного разреза». Следуя такой линии, Дж. Джойс использует поток сознания, пытаясь показать нам жизнь, «рассеченную пополам», откуда и появляются все сознательные и бессознательные фрашенты, вызывающие брожение в уме персонажа. Во внутренних монологах героев Дж. Джойс разрушает традиционный образ мира, собирая часта вместе, когда они еще лишены формы. Поэтому в великом море stream of consciousness рождаются новые слова, позволяющие Дж. Джойсу «усыпить английский», превратить поток в музыкальные гаммы, максимально задействовав поэтическую функцию языка

В «Улиссе» Дж. Джойс, вопреки всей своей поразительной многосторонности, идет за определенной мелодией. Проблемы техники письма работа с языком и литературной формой в «Улиссе» выходят на первое место. Решительный поворот от «означаемого» как «содержания» к «означающей структуре» — прямое следствие отражений и разрушения традиционного миpa, совершающегося в «Улиссе». Материал опыта, подчиненный однозначному видению мира, опирающемуся на устойчивые ценности, может быть выражен в словах, представляющих собой концептуальное суждение о том, что говорится. Но когда материал опыта «нападает на нас», так что уже нет рамок для его истолкования, тогда опыт должен высказать себя в слове, причем слово не может его судить, тогда, по мнению У. Эко, автор собирает слова вместе, совершая насилие над ними, выводит язык за все мысленные пределы податливости и «проводимости».

Дж, Джойс стремился к тому, чтобы читатель понимал все через намек, а не посредством прямых утверждений, чтобы он не столько внимал идеям, сколько всматривался и вслушивался в текст. Поэтому те намеки, которые использует автор, основываются, прежде всего, на ряде стилистических ухищрений; это звуковые аналогии, ономатопеи, нарушение синтаксиса, всевозможные символы и, конечно, создание новых слов. Посредством языковых приемов Дж, Джойс пытается выразить суть времени, своеобразность и абстрактность его нового определения, изобразить землю, которая существовала до человека и будет существовать после него. «Улисс» несколько напоминает «громадный трактат по квантовой физике», это «действительно благословенная книга... для бледнолицего человека... духовное упражнение аскеза»³.

Для анализа новых слов Дж. Джойса нами был выбран один из самых сложнозвучащих, «музыкальных» эпизодов романа «Улисс» «Сирены». Этот эпизод является попыткой автора выразить музыку при помощи языка, смесью прозы жизни и мифопоэтической красоты существования, переливами ритмов, деформированных слов и синтаксических конструкций, главой бессвязности и дисгармоничной гармонии. Именно в «Сиренах» тяга Дж. Джойса к неологизмам, звукоподражательным и лингвомоторным ассоциациям, к резким переходам от одного к другому и самопроизвольному переключению внимания с одних органов чувств на другие, не учитывая необходимость быть понятым читателем, выражены особенно ярко.

Как пишет Жан-Мишель Рабате, в «Сиренах» «музыка и язык ведут борьбу, приводящую к вершине мастерства и наряду с этим к разрушению обоих»⁴. В результате текст наполняется различными звуковыми эффектами, авторскими новообразованиями и игрой слов, происходит «музыкализация» текста. Уже с первых строк главы поражает обилие и разнообразие новых лексем, использованных Дж. Джойсом, что продиктовано их особенностями и способностью выполнять огромный спектр функций в художественных

произведениях:

Bronze by gold heard the hoofirons, steelyringing.
Imperthnthn thnthnthn.
Chips, picking chips off rocky thumbnail, chips.
Horrid! And gold flushed more.
A husky fifenote blew.
...
Did not: no, no: believe: Lidlyd. With a cock with a carra.
Black. Deepsounding. Do, Ben, do.
Wait while you wait. Нее hee. Wait while you hee (p. 244).

Как видно из вышеприведенного отрывка, концентрация окказиональных единиц в некоторых частях романа «Улисс» настолько велика, что, кажется, Дж. Джойс создает свой особый язык и оперирует им на протяжении всех 900 страниц произведения. В современной лингвистике окказиональным словам и в целом категории окказиональности в последнее время уделяется много внимания⁵. Под окказионализмом (от лат. occasionalis — случайный) принято понимать лексическое новообразование, обладающее такими свойствами, как принадлежность к речи, творимость, словообразовательная производность, ненормативность, функциональная одноразовость, зависимость от контекста, экспрессивность, индивидуальная принадлежность и др.⁶ Благодаря этим свойствам авторские новообразования выполняют в художественном тексте не только стилеобразующую, эстетическую и акцентную функции, но также придают произведению особую музыкальность и благозвучие. Вплетение окказионализмов в те́кстовую ткань романов и, особенно, стихотворений зачастую связывают со звукописью. Примером такой звукописи, несомненно, является эпизод «Сирены».

Окказиональное новообразование всегда индивидуально, но в то же время можно выделить некоторые закономерности порождения новых слов, в процессе которого важнейшую роль играет аналогия. Она пронизывает все способы словообразования и составляет их внутренний механизм. Анализ окказиональных единиц Дж. Джойса позволяет выделить следующие наиболее часто встречающиеся группы «музыкально-лингвистических» приемов создания окказионализмов:

1) афереза — сокращение слогов или слога в начале слова (ternoon, idolores);

2) апокопа — выпадение конечного слога или слогов (liv, pres, left, qui);

3) эпентезис — появление в составе слова, морфемы или просто сочетания звуков дополнительного (вторичного) звука, развившегося чисто фонетическим путем, т. е. вне прямой связи со смысловой стороной речи (foror, bloowhowhom);

4) эхолалия — неосмысленное повторение услышанного (imperthnthn thnthnthn);

5) протеза — добавление звука или слога к первоначальному слову (endlessnessnessness);

6) словосложение (birdsweet, ringhoof, seasmiling), в том числе контаминация (womoonless, mooncarole), слияние (peepofgold, shedolores);

7) ономатопея/звукоподражание (jiggedy, jing, iddle, oodle, hissss, pwee);

8) конверсия (to syrupy, to bassoon);

9) аффиксация (to outsmile, to unloop, smackable, tealess, spanishy);

10) смешанные способы (fiddlefaddle, greaseabloom).

Уникальность новообразований, созданных Дж. Джойсом в романе «Улисс», делает его произведение во многом непереводимым и требует от переводчиков особой изобретательности. В связи с этим возникает интерес провести сопоставительный анализ «переводческих решений», которые применялись при межъязыковом транспонировании окказиональных единиц. Наряду с русскими переводами романа «Улисс» для проведения сопоставления был взят и немецкий вариант произведения. Выбор немецкого перевода не случаен, а продиктован особенностями этого языка, в частности тенденцией объединять простые слова в сложные, поскольку первое место среди всех способов словообразования, применяемых Дж. Джойсом, принадлежит словосложению. Все это позволяет предположить относительную «легкость» транспонирования окказионализмов Дж. Джойса на немецкий язык.

Полный перевод «Улисса» на русский язык был выполнен В. Хинкисом и С. Хоружим, однако ранее с Дж. Джойсом работали и другие выдающиеся переводчики. В частности, первым переводчиком эпизода «Сирены» стал И. Шамир. Над полным немецким переводом этого фундаментального произведения в течение пяти лет работал Ганс Волльшлегер.

Сопоставление новых слов Дж. Джойса в эпизоде «Сирены», а также их переводных русских и немецких соответствий, предложенных вышеупомянутыми переводчиками, позволили нам исследовать закономерности восприятия такого типа лексических единиц и их интерпретации на языке перевода⁷. Приступая к анализу, мы предполагали, что немецкий язык дает возможность достаточно полно передать особенности окказионализмов Дж. Джойса, поскольку «грамматическая терпимость немецкого языка во многом благоприятствует переводу»⁸.

Принадлежность английского и немецкого языков к германской языковой группе (латинский алфавит, легший в основу немецкого и английского алфавитов, фиксированный порядок слов, продуктивность такого способа образования новых лексем, как словосложение) несколько облегчили работу Ганса Волльшлегера.

Анализ языка эпизода «Сирены» показал, что в нем содержится огромное количеством фонетических авторских неологизмов, к которым относят новообразования какого-либо звукового комплекса, содержащие семантику, обусловленную фонетическими значениями звуков, их составляющих. Это так называемые многообразные «звуки объектов», прямая речь вещей и стихий, поскольку автор, как отмечает С. Хоружий, «ярко выраженный слуховик». Показательными примерами таких фонетических окказионализмов являются: kraandl, pfrwritt, thrnthnthn, yrfmstbyes и т. д.

Очевидно, чего межъязыковое транспонирование подобных новообразований требует от переводчиков особых переводческих решений. Рассмотрим некоторые из них. Так, например, при передаче подобных единиц Г. Воллыплегер либо оставлял окказиональное слово без изменений (Kraa — Kraa, Epprippfftaph — Epprippfftap, prrprr — prrprr), либо прибегал к замене одной или нескольких букв (Carra — Kara, hee — hi, imperthth — impertntn) Русским же переводчикам приходилось применять транскрипцию/транслитерацию, как правило, затрудняющую восприятие данной единицы перевода, предлагать свой подобный окказионализм или заменять его узуальным словом, что ведет к определенной потере стилистической выразительности подлинника.

Like you men. Will lift your tschink with tschunk (p. 245).
Wie ihr, Männer. Heben ihr Tschink mit einem Tschank (s. 347).
Как и ты. Поднимут твой динь и дон (с. 247).
Как один. Поднимет с чинк свой чунк (с. 580).

На данном примере отчетливо видно, что Г. Воллыплегер и И. Шамир прибегают к транскрипции, сохраняя окказиональные единицы в тексте перевода, тогда как В. Хинкис и С. Хоружий заменяют их узуальными словами «дань» и «дон». Однако, как принято считать в теории перевода, любое намеренное отклонение от литературной нормы должно так или иначе найти отражение в переводе.

В целом анализ показал, что В. Хинкис и С. Хоружий нередко прибегали к замене единиц словотворчества Дж. Джойса узуальными словами, возможно, именно поэтому составитель сборника ранних переводов Дж. Джойса на русский язык К.Н. Атарова назвала их, бесспорно, бесценный труд несколько лишенным поэтичности.

Martha, chesinote, return! (p. 263)
Martha, Brustton, komm zurück (s. 372).
Марта, грудной звук, вернись (с. 266).
Марта, каштон, вернись! (с. 598)

Здесь окказионализм «chestnote» образован Дж. Джойсом путем словосложения (chest + note), при этом он обладает дополнительным пучком смыслов, будучи созвучным другой лексической единице «chestnut — каштан». Для немецкого языка характерно соединение двух или более лексем в одну отдельную, самостоятельно функционирующую единицу. Лексема «Brustnot» является калькой, казалось бы, словом, созданным с соблюдением всех языковых правил, однако соединение необычных элементов не позволяет отнести данную единицу к узуальной. Тем не менее, Г. Волльшлегер, возможно, несколько теряет смысловую глубину предложенного Дж. Джойсом окказионализма, поскольку немецкое новообразование не вызывает у читателя ассоциации с деревом, прослеживающейся в оригинальном тексте (наш вывод базируется на реакции немецкоговорящих реципиентов, которым был задан соответствующий вопрос).

В. Хинкис и С. Хоружий используют описательный перевод, который тоже представляется нам не совсем удачным, поскольку окказионализм, таким образом, утрачивает силу эмоционального воздействия на читателя. В этом случае более удачным мы находим перевод И. Шамира, отдавшего дань уважения Дж. Джойсу и создавшего свой собственный окказионализм на языке перевода путем контаминации, близкого к словосложению способа (каштан + тон), пытаясь сохранить при этом всю «симфонию» смыслов, заложенных писателем в созданное слово. Ведь для того, чтобы перевод и оригинал «были узнаваемы как обломки некого большого языка, точно так же, как в черепках узнаются обломки сосуда», мы, Вслед за В. Беньямином, считаем, что переводчик должен «любовно и скрупулезно создавать свою форму на родном языке в соответствии со способом производства значения оригинала»⁹.

Занимаясь словотворчеством, Дж. Джойс нередко прибегает к словосложению с простым примыканием или агглютинацией, что в целом характерно для английского языка. Словосложение в немецком языке также является продуктивным средством, в первую очередь в сфере образования существительных. Что касается русского языка, то здесь основы сложного слова часто соединяются при помощи служебных морфем -о или -е. В «Улиссе» наиболее распространен двухосновный тип сложных слов (hooflrons, girlgold, ringsteel, lovesofi). Реже встречаются трех- (bensoulbenjamin), четырех- (stickumbrelladustcoat) и даже семикомпонентные единицы (mangongwheeltracktrolleyglarejuggemaut).

Как для английского, так и для русского языка сложные слова, состоящие из трех основ, являются большой редкостью, в то время как в немецком языке компоненты сложных слов, в свою очередь, также могут быть сложными.¹⁰ Это становится причиной размещения одного и того же окказионального слова в данных языках на разных полюсах шкалы, где один конец занимают новообразования, сразу поражающие своей яркостью и сложностью восприятия, а с другой — единицы, образованные по продуктивным моделям словообразования и, следовательно, менее экспрессивные.

Условное деление окказиональных единиц на потенциализмы и эгологизмы позволяет частично объяснить, почему в тексте Г, Волльшлегера, В. Хинкиса и С. Хоружего, а также И. Шамира им временами соответствуют узуальные слова.

...to hear the muffled hammerfall in action (p. 252).
...um in Tätigkeit zu hören den gedämpften Hammerfall (s. 356).
...услышать приглушенное падение молоточков (с. 254).
...слышал приглушенный удар молоточка о стену (с, 586).

Новообразование «hammerfall» было создано Дж. Джойсом по аналогии со словами waterfall, snowfall, rockfall и т. д., оно не отличается особой выразительностью, и в русском языке переводчики применяют так называемый описательный перевод. Г. Волльшлегер оставляет словообразовательную модель автора, однако в немецком языке данное слово не является окказиональным.

В романе «Улисс» наряду с такими «нейтральными» единицами, как nightcall (Nachtruf, зов ночной, ночьзов), massboy (Meßknabe, месс-мальчик, мальчик на мессе), встречаются и ярковыраженные элементы, требующие творческого подхода со стороны переводчиков, но, к нашему удивлению, проигнорированные в ряде случаев при выполнении переводов. Например: to freefly (freifliegen, литься без помех, льетечь), azureeyed (Azur äugte nach, лазурь окинула, бронзурь глядит), loveshivery (liebeszittrigen, бросила в дрожь такая любовь, дрожащие от любви), ringhoof (fdinghufend, звон копыт, звонкопыт).

Как видно из вышеприведенных примеров, И. Шамир чаще, чем В. Хинкис и С. Хоружий прибегает к созданию неузуальных слов на ПЯ. Тем не менее, на наш взгляд, порой он настолько увлекается подражанию технике Дж Джойса, что невольно вносит в свой перевод значительно большее число новых единиц, чем их было в романе (to grin — хмылиться, Miss Douce's lips — миссдуссины уста, plumped — бухнулзадом, iron steel — стальбулат, sunlight — солнцесвет, teacup — чайшка, to loop — спешить, lump music — музамородки, the door of the bar — бародееръ).

Очевидна любовь Дж. Джойса к созданию сложных глаголов по модели V + V + что является атипичным для немецкого и русского языков: seehears — siehthört, услывидел, слуховидит; smilesmirked — grantgriente, усмех — лыбнулась, ухмылыбнулась. Нами замечено, что все переводчики воспроизводят основы, входящие в состав сложного слова в тексте перевода, соединяя их согласно правилам ПЯ.

Подтип словосложения лексикализация (слияние) был выделен нами в отдельную группу, поскольку, в отличие от узуального словообразования, такой способ широко распространен в окказиональном словообразовании и занимает одно из центральных мест в творчестве Дж. Джойса. Слияния Дж. Джойса обычно характеризуются более чем двумя основами, напоминая скорее слияние не словосочетаний, а целых предложений (outtohellouîofihat — runterzurhölleunddrauau, ковсемчертямчтобтвоегодуху, ковсемэточертям).

Близким к словосложению способом принято считать контаминацию — словообразовательную операцию, состоящую в соединении одной (в производном слове — левой) основы, взятой целиком или представленной только своей начальной частью, с конечной частью второй (в производном слове — правой) основы. Процент слов, образованных Дж. Джойсом с помощью контаминации, невелик, но именно такие новообразования всегда ярки и индивидуальны, а переводчики в этом случае имеют возможность продемонстрировать все свое языковое мастерство: mooncaroles (moon + barcaroles) — Mondcarolen, лунаролы, лункаролы; enclap (encore + clap) — daklapp, хлобис; womoonless (woman + moonless) — frauenlosen, бездомные, безженные,

В английском языке подавляющее число слов, относящихся к знаменательным частям речи, представляют собой одноморфемные образования, в которых корневая морфема одновременно выступает как производящая основа и как самостоятельное слово, для него, в отличие от русского и немецкого языков, продуктивным способом является безаффиксальное словообразование¹¹. К большому удивлению, проведенный нами анализ новообразований Дж. Джойса показал, что процент слов, образованных по конверсии невелик. Наиболее часто встретившийся нам тип — переход существительного в глагол (N → V): syrup — to syrup (nachsyrupen, протянуть сладким голоском, сиропным голоском), node — to node (knoten, связывать, заузливать), bassoon — to bassoon (fagotten, рвануть, барабанить), harp — to harp (harften, заволынить, долдонить). Вместо существительного Дж. Джойс в ряде случаев использует имена собственные: Douce — to douce (entdoucen, мягко высвободить, как Дуся отводить), Dolores — to dolores (Dolores, долорес, дольная доля).

Создавая окказионализмы, Дж. Джойс прибегал и к аффиксальным способам словообразования, однако количество таких единиц значительно меньше тех, которые возникли с помощью словосложения. Это объясняется особенностями структуры английского слова, о которых мы упоминали ранее. В русском и немецком языках, относящихся к флективному типу, напротив, структура слов двуморфемна, в результате чего в них преобладав аффиксальные способы словообразования. Поэтому Г. Волльшлегеру И Шамиру, В. Хинкису и С. Хоружему удавалось перевести такие единицы, подбирая в ПЯ аффикс наиболее соответствующей семантики.

Среди аффиксальных способов словообразования, к которым обращается Дж. Джойс, наиболее часто используется суффиксальный тип, одно-суффиксальный подтип. При этом подавляющая часть новообразований в эпизоде «Сирены» — это прилагательные (smackable — klatschprallen, зовущий похлопать, шлепнутый; tealess — teelos, бесчайный, бесчайный; leverless — leberlosen, беспеченочный, беспеченный; spanishy — spanische, испанки, испанистые) и наречия (lightward — lichtwärts, к свету, к свету; glazily — glasig, осткленелая, остекленясь).

Префиксальный тип лексем представлен меньшим разнообразием, что является закономерным для английского языка, который, в отличие от русского и немецкого, относительно небогат префиксами, имеющими в основном латинское и греческое происхождение. Большинство окказиональных новообразований, созданных Дж. Джойсом, оказались глаголами, возникшими при помощи наиболее распространенных префиксов (to unloop — entschnüren, расплетать, распетлить; to outsmile — das Lächeln ausstechen, превосходить улыбкой, переулыбить; to ahunger — hungrig sein, пожирать, жадить; to unsqueak — entquieken, выпискивать, отпискивать).

Кроме чистых моделей словообразования значительную группу лексем составляют слова, созданные смешанными способами. При переводе таких окказионализмов следует быть особенно осторожным и принимать во внимание все способы образования нового слова, безусловно, учитывая те функции, которые оно выполняет в тексте.

Miss Bronze unbloused her neck (p. 247).
Miss Bronze entbluste ihren Hals (s. 349).
Мисс Бронза раскрыла блузку на шее (с. 249).
Мисс Бронза разблузила шею (с. 581).

Для образования окказионализма «to ublouse» Дж. Джойс, очевидно, применил конверсию (N — V, blouse (блузка) — to blouse), после чего прибавил обладающий негативной семантикой префикс «un». Г. Воллыплегер и И. Шамир, несомненно, учли это при создании лексемы в ПЯ. В. Хинкис и С. Хоружий, напротив, решили применить описательный перевод, в результате чего теряется эффект лаконичности, неизбежно возникающий благодаря новообразованию автора.

Передача аферезы и апокопы не требует, как нам кажется, детального рассмотрения, поскольку усечение начальной и конечной части слов по аналогии с единицами текста оригинала не вызывает особых затруднений у переводчиков в проанализированных ПЯ.

Для полноты картины приведем небольшой отрывок из главы «Сирены» и его переводы на русском и немецком языке:

Smack. She set free sudden in rebound her nipped elastic garter smackwarm against her smackable, a woman's warm-horsed thigh.

— La cloche! Cried gleeful Lenehan. Trained by owner. No sawdust there.

She smilesmirked supercilious (wept! Aren't men?), but, lightward gliding, mild she smiled on Boylan (p. 255).

Klatsch In Rückprall ließ sie rückplötzlich ihr kniffgriffelastisches Strumpfband klatschwarm gegen ihren warmbestrumpften klatschprallen Frauenschenkel schnellen.

La cloche! Schrie Lenehan entzückt. Vom Eigner trainiert. Kern Schmu.

Sie grantgriente hochnäsig (verflixt! Sind die Männer nicht?), doch, lichtwärts gleitend, lächelte leicht sie Boylan zu (s. 360).

Хлоп! Внезапно она оттянула, отпустила, и тугая подвязка звонкохлопнула по зовущему похлопать тепложенскому тугому бедру.

— La cloche! — радостно вскричал Ленехан. — Дрессировка хозяина. Это вам не опилки.

Она надменно усмехлыбнулась (рыдаю! Эти мужчины...), но, скользнув к свету, улыбнулась Бойлану ласково (с. 257).

Шлеп! Она отпустила резкой отдачей щипок эластичной подвязки тепшлеп по шлепнутой женщины теплой ляжке.

— La cloche! — воскликнул, ликуя, Ленеган. — Натасканная владельцем. Тут опилок не ищи.

Она ухмылыбнулась презрительно (хоть плачь! ну не идиоты?), но, скользя к свету, скользяще засветилась Бойлану (с. 589).

Как видно из вышеприведенных отрывков, наибольшее число окказионализмов встречается в немецком переводе. Возможно, это объясняется, с одной стороны, желанием переводчика, как можно более полно выразить игру слов, использованную Дж. Джойсом, а с другой стороны, системой немецкого языка, позволяющей создать окказионализм, подобный оригиналу. В русских переводах, напротив, число окказиональных единиц значительно сократилось. При этом И. Шамир, как нам кажется, в большей степени, чем В. Хинкис и С. Хоружий, сумел передать музыкальность первой фразы за счет аллитерации, но в данном случае путем отказа от сохранения в переводе авторских новообразований.

Анализ окказиональных образований Дж. Джойса и их переводов показал стремление переводчиков в целом следовать словообразовательной модели, предложенной автором при создании новых лексем. При этом чем «прозрачнее» способ образования окказионализма на ПЯ, тем чаще он применялся в творении окказионализма на ПЯ. Наибольшую сложность, естественно, вызывали новообразования, созданные по смешанным окказиональным моделям.

На наш взгляд, при переводе эпизода «Сирены» возможности русского языка часто не позволяют передать полностью игру Дж. Джойса со словами, их значениями и звучанием. Прежде всего, это объясняется огромными различиями в словообразовательных системах английского и русского языков. В результате иногда теряется яркость, универсальность и хаотичность, создаваемых писателем образов, Что касается немецкого языка, то его ресурсы в большей степени позволяют передать такую важную черту индивидуального стиля Дж. Джойса, как использование авторских неологизмов, однако и здесь потери «симфонии смыслов» порой оказываются неизбежными. Это происходит, прежде всего, благодаря общей тенденции немецкого языка к словосложению, что в ряде случаев естественным образом уменьшает своеобразность и необычность новообразований оригинала, влияя на их восприятие читателем.

Тем не менее, важно отметить, что в текстах перевода на обоих языках нередко встречаются и удачные примеры межъязыкового транспонирования «окказиональных аккордов» Дж. Джойса. Дальнейший сопоставительный анализ окказиональных единиц и их переводческих соответствий в романе «Улисс» позволит не только еще более детально исследовать искусные «переводческие решения», но также вскрыть языковые возможности звукописи, наличие потенции, позволяющей заниматься словотворчеством в различных языковых системах.

Примечания

1. Эко У. Поэтики Джойса. СПб.: Симпозиум, 2003. С. 165.

2. Текст дан по изданию; Эйзенштейн С.М. Монтаж. М.: Музей кино, 2000. С. 363.

3. Юнг К.Г. Дух в человеке, искусстве и литературе. Минск: Харвест, 2003. С. 145,

4. Цит. по: Rabaté J.-M. The silence of Sirens // James Joyce: the centennial symposium. Chicago: University of Illinois press, 1986. P. 87.

5. См., например: Земская E. А. Словообразование как деятельность. М.: Наука, 1992; Серкова H. И. Окказиональное слово как явление художественной речи. Хабаровск:. Изд-во ХГПУ, 2005; Бабенко Н.Г. Окказиональное в художественном тексте. Структурно-семантический анализ. Калининград: Калининград, гос. ун-т, 1997 и др.

6. См.: Лыков А.Г. Окказиональное слово как лексическая единица речи И Филол. науки. 1971. № 5. С. 80.

7. Примеры даны в следующем порядке по изданиям: Joyce J. Ulysses. L.: Picador, 1998. 741 p.; Joyce J. Ulysses: Roman / übersetzt von Hans Wollschläger. Ulm: Suhrkamp Verlag, 2004. 987 s.; Джойс Дж. Улисс: Роман / Пер. с англ. В. Хинкиса, С. Хоружего. СПб.: Симпозиум, 2002. 830 е.; Джойс Дж. Избранное: Сб.: пер. с англ. / Сост. К.Н. Атарова. М.: Радуга, 2000. 624 с.

8. Ортега-и-Гассет X. Нищета и блеск перевода // Что такое философия? М.: Наука, 1991. С. 352.

9. Беньямин В. Маски времени: Эссе о культуре и литературе, СПб.: Симпозиум, 2004. С. 39.

10. См.: Левковская К.А. Немецкий язык: Фонетика, грамматика, лексика: Учеб. М.: Изд-во Моск. ун-та: Академия, 2004. С. 309.

11. См.: Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков. М.: Физматлит, 2005. С. 193.