Е.Г. Фоменко. «Славянский мир в концепции "Финнеганова помина" Джеймса Джойса»

«Финнеганов помин» Джеймса Джойса [4] включает в себя калейдоскоп языков [7], среди которых славянизмы занимают одно из ведущих мест. Они участвуют в парономазии (слова-саквояжи, образованные созвучными словами в английском и славянских языках) и антанаклазии (английские и славянские омонимы противоположного значения) [6]. По приблизительным подсчетам, в «Помин» включается одна тысяча славянских лексем [3, с. 134]. Среди них есть транслитерации культурных (духовных) констант славянской культуры как самостоятельных лексем (например, «вера», «свет» и «душа»). Интересно, что включение славянизмов в «Помин» носит сквозной характер. Однако списки славянизмов в «Помине» [7] не отличаются полнотой, а отдельные вхождения без анализа индивидуально-авторской концепции являются спорными.

Изучение славянского мира в концепции «Помина» является актуальным по таким причинам. Во-первых, важно выяснить, как славянизмы интегрируются в «геополитическую природу интернационального полиглоссария» данного текста [5, с. 16] и как они дублируются английскими лексемами и лексемами из других языков с тем же значением. Во-вторых, необходимо определить, как константы славянской культуры включаются в индивидуально-авторскую концепцию Дж. Джойса. В-третьих, остается открытым вопрос: почему индивидуально-авторская концепция Джойса нуждается в панъязыковом художественном дискурсе. Данное исследование проводит мысль об отсутствии в «Помине» случайных ассоциаций, в частности. Высказывается предположение, что ассоциативный ряд с помещением в него славянских констант культуры носит закономерный характер, который не всегда прозрачен и требует интеграции в индивидуальноавторскую концепцию Джойса. В нашем понимании, индивидуальноавторская концепция в идиостиле писателя является сферой действия переживаемой духовной реальности в авторской субъективности, осваивающей активный слой ключевых для эпохи культурных (духовных) концептов.

Мы исходим из того, что в художественном тексте индивидуальноавторская концепция является результатом трансформации готовых культурных (духовных) концептов, унаследованных языком, сознанием и культурой. Первый уровень составляется готовыми культурными (духовными) концептами, которые целенаправленно отбираются для построения индивидуально-авторский концепции. В исследовательских целях выделенные концепты распределяются по матрице, группирующей их по концептуализациям ДЕЙСТВИЯ, НЕ-ДЕЙСТВИЯ, ЕДИНЕНИЯ и НЕ-ЕДИНЕНИЯ. Одна из сторон матрицы всегда имплицирована, поскольку именно в ее направлении осваивается индивидуально-авторская концепция, развернутая на втором уровне, где каждая сторона уплотняется смыслами «подобного» в ассоциативности с имплицитной стороной, которая ищет выход из противоборства с остальными сторонами СОПРИКОСНОВЕНИЯ. Третий уровень является интерпретационным каналом, где индивидуально-авторская концепция Джойса осваивается в ИСТИНЕ СОПРИКОСНОВЕНИЯ с ЕДИНЕНИЕМ. Источником ЕДИНЕНИЯ людей, по Джойсу, служит первородный грех, лишающий человека свободы и заставляющий человека познать мир в ПРОБУЖДЕНИИ, высвобождающим от навязанных христианством пут греха. Основополагающим для индивидуально-авторской концепции в «Помине» является «пробуждение в стихии воды». Образ Анны Ливии в «Помине» олицетворяет дублинскую реку Лиффи. Вода у Джойса (The echo is there in the back of the wodes [4, с. 126]) является ДЕЙСТВИЕМ ЕДИНЕНИЯ любовью (the one substance of a streambecoming [4, с. 597]), пробуждением (awike in wave [4, с. 596]), мерой времени (the old man of the sea [4, с. 599], высвобождением от первородного греха (the heart of secret waters [4, с. 597]).

Стихия воды в «Помине» (вода, река, море) дублируется не только славянскими, но и другими языками, например: венгерская лексема со значением «река» в форме follyo и река Корос в Венгрии, финская лексема vesy со значением «вода», река в Армении Araxes, лексема onder, соотносимая с итальянской лексемой со значением «волны» [7]. Общеславянское слово «вода», восходящее к индоевропейскому корню, неоднократно употребляется в тексте с чередованием начальной согласной, передавая польское написание, отличное от других славянских лексем, как в написании первых трех нижеприведенных слов: wodes [4, с. 126], wodhalooing [4, с. 324], wody [4, с. 348], vode's [3, с. 367], voida [4, с. 415]. vodashouts [4, с. 502], vodawalls [4, с. 580]. К водной стихии относятся лексемы, называющие реку (rreke [4, с. 208] и ciwareke [4, с. 602]), а также названия славянских рек, среди них dneepers [4, с. 196], wiesei (Висла) [4, с. 197], neva [4, с. 2—5], volgar [4, с. 211] (добавленное окончание ассоциирует данную лексему с хеттским словом wadar) и другие.

С одной стороны, выбор славянских рек может показаться случайным. Например, в словосочетании a niester egg прочитывается «пасхальное яйцо» в форме, характерной для «речного» языка Анны Ливии, которая, по мнению составителей словаря малых языков в «Помине» под редакцией Сандулеску, имеет в виду реку Днестр [7]. Аналогична ассоциация древнеславянского обозначения реки с созвучной английской лексемой drives (... that droves that stray [4, с. 214]) или созвучие «полицейского» и русской реки Полист, впадающей в Волхов (polistaman [4, с. 201]).

С другой стороны, правильно указывая на приток Днепра Сож, являющуюся одной из самых чистых рек в Европе, авторы словаря опускают углубление смыслов, порождаемых созвучием славянских лексем в названии реки Сож и русском выражении «сажать в землю»: as much as you say you sow and you sozh [4, с. 199]. Также упускают авторы словаря созвучия в названии славянской реки Висла и русской лексемы «весло», вообще не упоминая в списке славянизмов русскую лексему «весло» в And why were the vesles wet [4, с. 201]. Между тем языку Анны Ливии свойственно богатство ассоциатов с водными потоками и атрибутами, связанными с жизнью на их берегах, на что указывает ключ, в котором одновременны «достопочтенное» имя и имя, включающее в себя название реки: his riverend name [4, с. 203].

В проекции на историю о русском генерале, описывающую эпизод из Крымской войны, а также учитывая интерес Джойса к варягам, которые, по известной ему теории были такими же викингами, как и датчане, вызвавшие сопротивление в Ирландии под предводительством Бриана Бору, Джойс целенаправленно отбирал названия славянских рек. Например, он упоминает реку Ловать, по которой проходил путь «из варяг в греки». Он включает Двину, о которой впервые как о тихой и спокойной реке говорит Нестор. Он наделяет Обь языковой формой О.В. [4, с. 212]; интересно, что название этой реки относят либо к иранскому корню со значением «вода», либо связывают со слиянием двух рек, подобно двум рекам в Дублине или двум рекам в Цюрихе. Русская «Волга», упоминавшаяся еще Геродотом, восходит к старославянскому слову со значением «влага».

Хотя в «Помине» более трехсот названий рек, отбор Джойсом русских рек трудно назвать случайным: в войнах с турками русские войска всегда переходили Прут (pruth [4, с. 219]); на реке Нарве (Нарев) было историческое сражение: названия Лены и Днестра возводят к «большой реке»; Сейм (наибольший приток Десны) упоминается в древнерусских летописях (Семь был суженым Десны, дочери богатыря Днепра). В характерном для «Помине» дублировании иноязычных лексем их английскими соответствиями Джойс ставит рядом две лексемы, концептуализующие «воду», с одной стороны (voida water), и отсутствие «нечто» (no voida — английское существительное void обычно употребляется в единственном числе, на что указывает, вероятно, окончание, заимствованное у русской лексемы «вода»): May be me no voida water! [4, с. 415].

В «Помине» водная стихия вычисляется из слов-саквояжей, которые напоминают по звучанию славянские лексемы, связанные с ней. В качестве иллюстрации можно привести слово-саквояж S. Veslandrua’s [4, с. 601], в котором русская лексема «весло» ассоциируется с Variagated Peddlars [4, с. 310]. Финны называли варягов гребцами (как говорилось выше, русская лексема «весло» неоднократно встречается в «Помине»), Варяги открыли для славянских народов водный путь в мир, где стирается граница между своим и чужим. Дублирование «весел» английской лексемой с тем же значением является в «Помине» распространенным приемом распознавания ассоциативного ряда. Варяги ассоциируются Джойсом с восточной периферией влияния викингов, отводя роль западной периферии родной Ирландии, что вытекает из его упоминания древнерусских князей и характерном ирландском написании Киевской Руси: ...he Variagated Peddlars Barringoy Bnibrthirhd, the Askold-Olegsonder Crowds of the O’Keef-Rosses and Rhosso-Keevers of Zastwoking [4, с. 310]. В славянском мире эпохи Киевской Руси Джойс выделяет Олега, потомка Рюрика на севере, и Аскольда, обосновавшегося в Киеве; последний, по летописям, препятствовал продвижению Рюрика на юг и был убит Олегом. Бриан Бору, верховный король Ирландии, во время осады Дублина послал, подобно древнерусскому князю Святославу, уведомление врагам о намерении взять город. Конфликты с викингами в Ирландии и мирный «пропуск» варягов в Византию позволяют Джойсу создать единый ассоциативный ряд, где история освоения водных пространств порождает как сотрудничество (Киевская Русь), так и противостояние (Ирландия).

Интересна в этой связи парономазия, образуемая английской лексемой bog со значением «болото, трясина» и транслитерацией русской лексемы «бог». Б. Энгелхарт, исследовавший славянизмы в «Помине», полагает, что в словосочетании in the myrtle of the bog парономазия позволяет прочесть by the mercy of the Lord через русскую лексему «бог» [2, с. 146—147]. Ритмически оба выражения идентичны; второе выражение всплывает в памяти англоязычного читателя по аналогии ритмического рисунка. Концептуализация английской лексемы bog со значением «болото» (она, в свою очередь, является заимствованием ирландской лексемы bogach — оригинальная ирландская лексема обозначает «движение», свойственное мягкой трясине [1, с. 96]) как русской лексемы «бог» обусловлена контекстом, повествующим о русском генерале, убитым ирландским солдатом на Крымской войне. Сочетание мирта, благоухающего вечнозеленого дерева, являющегося знаком славы и благодеяний, и лексемы bog звучит странно для носителей языка, у которых всплывают ассоциации о мирте как символе обращения язычников в христианство. Для читателя, владеющего русским языком, ассоциативность усилена словом sbogom, появляющимся в ответной реплике Батта в следующем абзаце. В другой части текста русская лексема «бог» выделена заглавной буквой в восклицании с согласованным в падеже и роде русским притяжательным местоимением: O moy Bog! [4, с. 416]. Зацепкой для английского читателя может быть новообразование godinats в том же абзаце. Кроме того, немецкая лексема со значением «бог» появляется в одном предложении с немецкой лексемой со значением «ручей»: Not offgott affsang is you, buthbach? [4, с. 346]. Одновременно, вторая часть новообразования bach напоминает русское восклицание «Бах!» и может ассоциироваться с военными действиями.

С другой стороны, английская лексема bog вступает в ассоциативный ряд водной стихии: az ov [4, с. 346], buthbach [4, с. 346], Crimealian wall [4, с. 347]. Город Азов, расположенный на берегу Дона вблизи Азовского моря, и ассоциации с сильными береговыми укреплениями Севастополя (Sea vaast a pool! = Севастополь [4, с. 338]), упоминание о Балтике (Baltiskeamore [4, с. 338]), включение рек от Дуная до Буга, упоминание о Балаклаве, которая была британской военно-морской базой во время Крымской войны (Ballaclay [4, с. 314]) — все они указывают на боевые действия времен Крымской войны.

Иными словами, Джойс ассоциирует славянские лексемы по разным признакам. В восьмой части первой книги «Помина», посвященной Анны Ливии и прачкам, Джойс вводит водную стихию через лексему bassein: Anna Livia, cysterface, forth of her bassein came [4, с. 207]. Лексема «бассейн» заимствуется русским языком из французского языка (bassin). Бассейном называют совокупность протоков реки, площадь поверхностных и подземных вод в водоеме. Из бассейна вод Анна Ливия выступает после своего ритуального омовения, где принимает женский образ, который Джойс именует как Annushka Lutetiavitch Pufflovah [4, с. 207]. Славянский патроним облечен в форму древнего поселения на месте Парижа под названием Лютеция, которое образовано от латинского слова lutum «грязь». Возможна ассоциация с лексемой bog, поскольку жидкое месиво в болоте грязное; возможна ассоциация со стиркой белья; возможна ассоциация со спорным отцовством женщины. Джойс говорит о красоте Анны Ливии в образе великой русской балерины Анны Павловой, прославившейся созданием на сцене художественных образов. Но самое интересное в том, что мать Анны Павловой была прачкой или владелицей прачечной. Это указывает на высокую степень ассоциативности включаемых славянских лексем. С одной стороны, прекрасный образ русской балерины; с другой стороны, взаимосвязь между ирландскими и русскими женщинами-прачками, которые являются главными персонажами в эпизоде.

Джойс вербализует в «Помине» «жизнь-поток» — превращение всего живущего в конечную форму растворения потоком: The untireties of livesliving being the one substance of a streambecoming [4, с. 597]; «жизнь-воду» — обновление: the regeneration of all men by offusion of water [4, с. 598]; «жизнь-движение»: gentle motion all around [4, с. 622]. Вербализации «воды» репрезентируют ЕДИНЕНИЕ встречей, как в слияние двух дублинских рек или двух рек в Цюрихе, где многие годы провел Джойс (amidddh of meeting waters of river [4, с. 604]); ЕДИНЕНИЕ человеческим языком (in the languo of flows [4, с. 621]; Tell us in franca langua [4, с. 198]); ЕДИНЕНИЕ спасением в водной стихии: Ourselves, our souls alone. At the site of salvocean [4, с. 623]. Все эти вербализации объединяет циркуляция от истока в начале жизни к истоку в ее завершении, что обобщается в the dneepers of wet and the gangres of sin [4, с. 196]. Водная стихия для Джойса является пространством места и времени, в котором происходит христианское очищение от первородного греха, но из которого человек так и не находит полного высвобождения, поскольку не может раствориться, подобно Анне Ливии, в «океаноспасении».

Таким образом, в индивидуально-авторской концепции «Помина» славянский мир развертывается в ассоциациях, которые группируются по смыслам, как лексемы, обозначающие явления, связанные с водной стихией. Ассоциативные ряды возникают между языками (пример лексемы bog) и внутри славянских языков (лексема douche, например, содержит двойное указание на «душ» и константу русской культуры «душа», соединяя оба значения «движением очищения»). Дублирование русской лексемы «река» английской лексемой с тем же значением усиливает концептуализацию «реки жизни»: the river of lives [4, с. 600] и Ciwareke, may he live for river [4, с. 602]. Из славянского мира Джойс черпает «единение душ», которое должно вывести из пут первородного греха к единению иного рода: to look after our douche douche, the miracles, death and life are these [4, с. 605]. Он усиливает смертоносную силу жизни с бременем первородного греха метафорой гибели в болоте букетика цветов: The bog which puckerrooed the posy [4, с. 604].

Индивидуально-авторская концепция Джойса обогащается славянским миром, участвующим во вселенском единении пробуждением, потенциал которого еще предстоит раскрыть и проинтерпретировать.

Библиографический список

1. Buning M, Engelberts M., Houppermans S., de Ruyter-Tognotti D. (Eds.). Samuel Beckett Today: Three Dialogues Revised. — Amsterdam, New York: Rodopi B.V., 2003.

2. Engelhart B. «Breeder to Sweatoslave»: Form und Funktion des slawischen wortmaterials in Joyces Work in Progress: Ein Beitrag zur Genese und Genetik von Finnegans Wake. — Trier: WVT Wissenschaftlicher Verlag Trier, 2002.

3. Engelhart B. «...or Ivan Slavansky Slavar» (FW: 355.11): The Integration of Slavonic Languages into Finnegans Wake // European Joyce Studies. — Amsterdam: Atlanta, 1999. — P. 135—144.

4. Joyce J. Finnegans Wake. — L.: Penguin, 1992.

5. Milesi L. (Ed.). James Joyce and the difference of language. — Cambridge: Cambridge University Press, 2003.

6. Epstein E.L. A Guide through Finnegans Wake. — Gainesville: University Press of Florida, 2009.

7. Sandulescu C.G. (Ed.). A lexicon of «small» languages in Finnegans Wake. — Bucurest: Contemporary Literature Press, 2012.