С.М. Эйзенштейн. Из книги «Метод»

Заметки к «Grundproblem»

Кисловодск, 17 сентября 1934 г.¹

<...> Достаточно назвать фамилию Пруст, как всякий интеллигентный собеседник не преминет вплести в ответ или [в] возникающий разговор имя Джойса и обозначение «сюрреализм». <...>

Из того факта, что все три типа писателей отдавали свое внимание внутреннему току мысли, чувств и сознания, их сбрасывают в одну кучу, совершенно не удосуживаясь разобраться, какое место в отношении этого «тока» занимает каждый из авторов. Барахтается ли он в тинистом дне потока, подобно сюрреалистам. Моисеем ли он плывет в ивовой корзинке воспоминаний, куда несет его поток, как Пруст. Или ведет он мудрое пароходство вниз и вверх, по [течению] и против течения. Как Джойс, владеющий и хитрым знанием брода через поток, и глубоким объективизмом твердой точки наблюдения с твердой почвы крепкого берега. То, что Джойс под старость ввержен в мрак слепоты. То, что Пруст доживает свои дни в мраке изолированной пробковым слоем комнаты (из-за астмы), не выходя из нее. То, что сюрреалисты слепы и имеют двойные пробковые стенки черепных коробок, во многом изолирующие их гораздо больше, чем первые две невзгоды, никак еще не дает права валить их в одну кучу. <...>

Сюрреализм — Пруст — Джойс. В них как раз [мы] имеем примеры среднего положения и двух крайних точек. Полного reductio ad absurdum² распада интересующего нас творческого элемента у сюрреалиста. И полного завершения с таким же обнажением правильного решения проблемы, уже смыкающегося с «регулярными» образцами литературы, у Джойса. Гиперболичность каждой черты, свойственной методу и любой черте любого литературного произведения, — одна из характеристик, одно из наиболее увлекательных [свойств] и самое поучительное в «Улиссе» Джойса.

Действительно, все трое работают на материале «иррационального тока». Но между ними столько же общего, как между чахоточным, коховской палочкой и ученым, изучающим микробы и в совершенстве управляющим сывороткой из них! <...>

Владея всеми грамматиками, синтаксисами и лексиками, Джойс в каждом случае прибегает к той из них, которая своим строем и спецификой наиболее пластически адекватна тому, что призвано выразиться через язык. На этом строится литературный полижанризм отдельных глав «Улисса». То они сделаны в форме пародии на катехизис — вопросов и ответов. То в форме газетных заголовков типа дневника происшествий. То драматическими репликами и ремарками. То, наконец, в пределах одной главы перебегая от ранних языковых структур Чосера и более древних через все исторические формы стиля, [глава] заканчивается высшими достижениями стиля современности [для] английского языка. Чтобы совсем в конце дать блестящий образец никем так не раскрытого и не представленного синтаксиса внутренней речи в монологе Мэрион Блум. И каждое языковое построение, каждая манера письма целиком и полностью адекватны сюжетно-тематическому содержанию того, к чему они приложены.

Этой своей чертой Джойс бесконечно поучителен и поразителен. Снова здесь он выступает как бы микроскопом. Не только микроскопическим обследованием человека — Блума. Но (в полном соответствии формы тому содержанию проблемы, которое он себе поставил) микроскопом, гиперболизировавшим до предела те черты, которые свойственны любому произведению. Правда, там они нюансируют последовательности фраз или предложений. Каждому нюансу [там] не отведена целая глава, исчерпывающая разновидности и возможности внутри этого нюанса. Но на то мы и имеем микроскоп — незаметное и невидимое, возводящее в неожиданную и ошеломляющую видимость. Никто же не станет разбивать микроскоп за то, что он показывает адскими змеями и звездами то, что в обычных условиях вообще отсутствует в поле зрения. Между тем критика, особенно наша, именно так обращается с интереснейшими результатами джойсовского эксперимента, я сказал бы, с джойсовскими таблицами — своеобразной периодической системой Менделеева в выразительных средствах языка и стиля! <...>

Примечания

1. В архиве С.М. Эйзенштейна сохранилось множество набросков и заметок 1931—1948 гг., на которых есть пометка «Метод» («Grundproblem»). Большинство из них находится в не изданных пока дневниках и отражает постоянные творческие изыскания режиссера. При подготовке к публикации не завершенной Эйзенштейном книги «Метод» (1940—1948) подобные материалы вошли отчасти в приложения к основному тексту.

2. доведение до абсурда (лат.)