1.5. Текст романа-мифа как художественная основа реализации мифологического времени

Процесс осмысления автором окружающего мира и познающего мир субъекта является гносеологической основой художественного произведения. Определение особенностей художественно-познавательного процесса, существенным компонентом которого является обращенность к мифу, способствует более точному описанию мифологического хронотопа.

Мышление, продуктом которого является текст, рассматривается Ю.М. Лотманом и Б.А. Успенским как гетерогенное, то есть такое, в котором вечно сосуществуют и борются разум и бессознательный пласт нашей мысли, соединяющий в себе реальное и идеальное. Как справедливо указывают ученые, сознание никогда не было однородным: уже в доисторическую эпоху человек мог объяснить мир как с позиции мифологического, так и абстрактно-логического мышления. Благодаря изначально «гетерогенному характеру нашего мышления» [Лотман, 1989: 67], миф продолжает существовать в представлениях современного человека, и при реконструкции мифологического сознания мы, прежде всего, обращаемся к иррациональной бессознательной стороне нашей личности. Если бы мифологический компонент не составлял важной структуры психики, ученые не в состоянии были бы его выявить и детально изучить, воссоздав картину мифологического сознания. Таким образом, современное мифотворчество основано не столько на преемственности культурной традиции, сколько на присущей сознанию склонности описывать мир, прибегая к чувственно-конкретным образам, а не к абстрактно-логическим схемам научного разума. Ю.М. Лотман характеризует механизм воссоздания мифологического сознания как припоминание, а это как раз является унаследованным пластом в структуре сознания личности, которую формируют архетипы.

Открытие гетерогенности мышления в любой культуре, у любого человека, по-видимому, принадлежит Л. Леви-Брюлю, который исследовал пра-логическое мышление. Данный тип мышления, в котором Л. Леви-Брюль усматривал предпонятия и предсвязи, ни коем образом нельзя назвать примитивным, нелогическим или алогическим. Пра-логическое мышление имеет место только в области коллективных представлений, которые включают эмоции и волевые акты. Прежде всего, это проявляется в религиозных обрядах, которые возбуждают нервную систему человека, заряжая его эмоциями страха, религиозного ужаса, страстного желания, надежды и т.п. и где особенно сильна и мистична вера в таинственные силы и в общение с ними.

Л. Леви-Брюль не сводит мышление индивида только к коллективным представлениям. Кроме них, мышление человека также включает индивидуальное по происхождению мышление — здравый смысл. В отличие от коллективных представлений здравый смысл логичен. И именно здравый смысл в ходе индивидуализации мышления переходит в научное мышление.

Но коллективные представления, по мнению Л. Леви-Брюля, не исчезают в современном обществе. У людей всегда остается потребность в непосредственном общении с окружающим миром, общении, которое не заменяется его чисто научным познанием. Это наиболее явно проявляется в религии и в области моральных понятий и обычаев, где крепче всего удерживаются именно коллективные представления. Таким образом, можно говорить о присутствии в сознании человека двух качественно разных мыслительных структур.

Отечественный филолог Я.Э. Голосовкер увидел логику мифа в «законе имагинации». Этот закон, который он назвал имагинативный абсолют, определяет не только мифологическое мышление и творчество, но мышление и творчество вообще. Миф, как и творчество, не являются результатом работы рационального мышления: они порождены воображением.

Для современного эгоцентричного сознания способность мифа казаться объективным, осязаемым, быть моделью жизни вне определенного времени и места была чрезвычайно важна, способность обеспечивать неограниченные вариации внутри этой модели для любой прихоти этого сознания — неожиданная удача. Просыпающееся сознание примитивного человека стало бессознательным для современного человека и сознательной моделью для современного писателя.

В XX веке мифотворчество проявляется на разных коммуникативных уровнях от заимствования образов, сюжетов и мифологических имен до создания романов-мифов, драм-мифов и поэм-мифов.

Т.С. Элиот в своей статье о романе Дж. Джойса «Улисс» писал о том, что «использование мифа, проведение постоянной параллели между современностью и древностью... не больше не меньше, чем способ контролировать, упорядочивать, придавать форму и значение тому громадному зрелищу тщеты и разброда, которое представляет собой современная история» [Элиот, 1988: 228].

Современный человек имеет дело не с архаическими мифами как созданиями коллективной общенародной фантазии, а с их литературными обработками, помещенными в иной пространственно-временной континуум. При актуализации в пространстве художественного текста миф как прецедентный текст теряет свою независимость, обрастая новым контекстуальным смыслом.

Миф в романе выполняет формально-структурную функцию. То есть классический миф как проспективно направленный источник интертекстуальности приходит в современное произведение, как способ художественной организации материала, подчиняющий реалистическое бытовое, конкретное содержание законам концептуального пространства и времени. Так, Дж. Джойс прибегает к мифу, чтобы организовать и упорядочить конкретно-историческое время и пространство по законам мифологического времени и пространства.

В то же время миф имеет и содержательно-коммуникативную функцию; утрачивая первоначальное содержание, миф приобретает содержание нового уровня. Миф в современной литературе не является единственным стержнем повествования, он сталкивается с другими мифами и фактами истории, что воплощает идею «многоголосного» мира, значения которого возникают от сложного суммирования отдельных голосов и их соотношения. При этом, приращение нового смысла зачастую связано с авторским отношением, типичным моментом которого является ирония не только на уровне целого произведения, но и на уровне отдельных мифологических образов, имен, фраз.

В настоящем исследовании под романом-мифом понимается эпико-мифологическое произведение со своей особенной пространственно-временной динамикой, в повествовании которого могут воссоздаваться универсальные мифологические архетипы бытия, реконструироваться древние мифологемы, использоваться мифологические образы или создаваться оригинальные авторские мифы.

Текстообразующей категорией романа-мифа становится художественно-трансформированное мифологическое время, которое является подструктурой категории художественного времени романа-мифа. Как и любая текстообразующая категория, категория мифологического временного континуума имеет план содержания и план выражения. В плане содержания мифологического континуума английского романа-мифа входят архетип и мифологема, концентрирующие в себе фрагмент мифологического наследия (античная, германская, кельтская мифологии). Этим, как указывалось выше, обуславливается многослойность и многомерность мифологического времени; оно включает различные культурно-мифологические пласты. В исследуемом романе-мифе «Улисс» это, прежде всего, пласты античной, ветхо- и новозаветной, кельтской мифологий, а так же индийской и египетской культур, актуализирующиеся, главным образом, через мифонимы. План выражения составляют разноуровневые лингвистические элементы тексте, что станет предметом непосредственного анализа во второй главе.

В заключении еще раз подчеркнем, что миф в современной культурной парадигме не является непосредственным воссозданием архаических мифов. Утратив первоначальное содержание и имея формальную структуру, он наполняется конкретным содержанием в зависимости от многих обстоятельств, устанавливает связи с известными архетипическими системами. Создание новых контекстуальных смыслов объясняется опосредованной и косвенной актуализацией в тексте романа-мифа различных мифологических пластов: греческого, ветхо- и новозаветного, кельтского и других, которые смешиваются и комбинируются. Актуализация мифологической темпоральности связана с выражением авторского отношения, прежде всего ироничного.