3.2. Концепт как объект исследования в когнитивной лингвистике

Мир репрезентирован в нашем сознании в виде определенных структур знания, количество которых разнообразно и включает широкий спектр конфигураций. По словам Р.И. Павилёниса, еще до знакомства с языком человек в определенной степени знакомится с миром, познает его; благодаря известным каналам чувственного восприятия мира он располагает определенной (истинной, ложной) информацией о нем, различает и отождествляет объекты своего познания. Усвоение любой новой информации о мире осуществляется каждым индивидом на базе той, которой он уже располагает. Образующаяся таким образом система информации о мире есть конструируемая им концептуальная схема как система определенных представлений человека о мире [Павиленис 1983:12].

В конце XX века в отечественной филологии оформляется новое направление — «концептуально-культурологическое». Речь идет о широком взгляде на слово, которое изучается «на стыке целого ряда гуманитарных отраслей знания — лингвистики, литературоведения, логики, философии, искусствознания и культурологи [Нерознак 1997:8].

Слово восстанавливается как целостный объект гуманитарных наук. Название направления указывает на культурологию как ключевую дисциплину, основной единицей которой является концепт.

В современном постмодернистском контексте не принято говорить о смысле. Между тем именно смысл в наибольшей мере раскрывает суть термина «концепт». Смысл отличается от значения, поскольку он целостен, то есть имеет «отношение к ценности — к истине, красоте и т. п.». Смысл не существует без «ответного понимания, включающего в себя оценку» [Бахтин 1975:322]. Смысл всегда кто-то открывает, находит, распознает. Смысл подразумевает наличие воспринимающего сознания и его носителей: конкретных деятелей, коммуникантов. Этим смысл отличается от понятия. По словарному значению «концепт» и «понятие» — слова близкие. В английских словарях «концепт» дефинируется как «идея, лежащая в основе целого класса вещей», «общепринятое мнение, точка зрения» (general notion) [Hornby 1974:176]. Однако при ближайшем рассмотрении картина утрачивает четкость и однозначность. В «Longman Dictionary of Contemporary English» «концепт» определяется как «чья-то идея о том, как что-то сделано из чего-то или как оно должно быть сделано» (someone's idea of how something is, or should be done) [Longman 2003:279]. Возникает неожиданное указание на мыслящее лицо, деятеля, обладателя некой идеи и точки зрения. При всей абстрактности и обобщенности этого «некто» (someone) вместе с ним в «концепт» входит потенциальная субъективность. Между тем всякая субъективность противоположна понятию в собственном смысле слова.

В русском языке слово «концепт» возникает как транслитерация латинского conceptus, что означает буквально «поятие, зачатие» (от глагола concipere — зачинать) [Степанов 2001:43]. Ю. Степанов подчеркивает, что слова «концепт» и «понятие» одинаковы по своей внутренней форме. Этимологически «понятие» восходит к глаголу «пояти», что означает «схватить, взять в собственность, взять женщину в жены». Таким образом, понятое, познанное (вспомним библейское выражение «познать женщину») есть нечто взятое и удержанное. Во внутренней форме слова ощутимы противоположные полюсы динамики (схватывание) и стабильности (удержание). Между двумя этими полюсами и разворачивается концепт.

Предпосылки концептологии прослеживаются еще в работах физиолога И.М. Сеченова. Естественно, не употребляя термин «концепт», ученый в статье «Элементы мысли» подробно прослеживает путь от первых чувственных впечатлений к формированию «мысленных абстрактов». Через многочисленные чувственные образы человек приходит к постепенному определению слова; а иногда цепочка превращений бывает настолько длинной, что «теряется всякая видимая связь между мыслью и ее чувственным первообразом» [Сеченов 1953:225]. В работах Сеченова имеются указания на то, что все, хранящееся в памяти человека, многократно записывается в «реестры памяти», формируя тем самым множественные связи по самым разнообразным основаниям.

В область современного гуманитарного знания едва ли не первым слово «концепт» вводит русский мыслитель С.А. Аскольдов (1870—1945). Как и средневековые номиналисты, С.А. Аскольдов признает «индивидуальное представление заместителем всего родового объема». Однако в отличие от них он не отождествляет концепт с индивидуальным представлением, усматривая в нем «общность» [Аскольдов 2002:67]. Концепт — одновременно и индивидуальное представление, и общность. Такое понимание концепта сближает его с художественным образом, заключающим в себе обобщающие и конкретно-чувственные моменты.

Антрополог Кристина Харди на основании тщательного изучения различных теорий и трактовок концепта в современной науке и пришла к неутешительным выводам. Харди критикует все существующие теории, начиная от приравнивания к лексическим дефинициям, заканчивая созданием моделей пропозициональных сетей. По мнению ученого, остается еще долгий путь от таких моделей до понимания познания как живого процесса, т.к. концепты остаются застывшими сущностями, которые просто принимают некоторые дополнительные качества, в зависимости от контекста. Соглашаясь с мнением Харди, А.А. Залевская продолжает мысль о том, что в таких теориях структура превалирует над процессом. «Следует сделать еще один шаг вперед и признать наличие синергии взаимных трансформаций между концептами, т.е. учитывать не просто связи между концептами, но и то, как они влияют друг на друга, вызывая соответствующие трансформации» [Залевская 2001:82].

Харди трактует концепты как сложные, организованные семантические сущности. Она подчеркивает, что вербальная дефиниция не способна отобразить богатство значимого опыта, такое отображение может быть только обедненным. Стоит исходить из наличия у каждого индивида сложной внутренней организации, состоящей из специфических переживаний, образов, ощущений, слов, идей, воспоминаний.

Такая точка зрения Харди не нова. Этого же мнений придерживается целый ряд отечественных лингвистов. Так, И.А. Стернин особо подчеркивает, что слово представляет концепт не полностью — языковой знак своим значением передает несколько основных концептуальных признаков, релевантных для данного сообщения. Весь личный концепт во всем богатстве его содержания может быть выражен только совокупностью средств языка. «Языковой знак можно уподобить включателю. Будучи воспринят в процессе общения, он «включает» концепт в нашем сознании, активизируя его в целом и «запуская» его в процесс мышления» [Стернин 2002:7].

Вообще говоря, проблема того, в чем состоит разница между концептом и значением, является одной из сложных в современном языкознании. По мнению М.В. Никитина, языковые значения не представляют собой чего-то содержательно отличного от понятий. Всё их отличие проистекает из отнесенности к знаку» [Никитин 1996:88]. Когда говорят о понятиях, считает автор, имеют в виду отношение мыслительных единиц к действительности и деятельности человека. Когда речь идет о значениях, то на первый план выходит знаковое выражение мыслительных единиц, отношение единиц к выражающим их знакам. «Итак, говоря о понятиях и значениях, мы... имеем дело с одним и тем же предметом — концептуальным уровнем абстрагирующих обобщающих единиц сознания, но рассматриваем эти единицы в разных направлениях и с разными целями: в одном случае нас интересует, что они отражают в языке, в другом — как их выражают» [Никитин 1996:89].

Однако необходимо заметить, что большинство отечественных учёных придерживаются мнения, что подобные толкования языкового значения не совсем правомерны, предлагая различные аргументы. Значение слова не может быть сведено исключительно к образующему концепту, т.е. может не совпадать с ним. Рядовой носитель языка не всегда оказывается готовым четко сформулировать все узуальные значения слова, даже если они принадлежат активному запасу языка. Конечно, это ни в коей мере не говорит о том, что значения неизвестны упомянутому носителю. Он отчетливо осознает разницу между домом из кирпича, домом для престарелых, дружным домом, но в его сознании все словоформы лексемы объединены наличием некого общего пучка признаков. Значением становится «Концепт, схваченный знаком», концепт, подвергшийся определенной языковой интерпретации и нашедший свое выражение в конкретной форме [Кубрякова 1997]. Также, Р.М. Фрумкина, с опорой на позицию А. Вежбицкой, отмечает, что значение, собственно научное исчерпывающее знание о денотате в отличие от обыденного не является для концепта обязательным, а составляет некую добавку к нему. М.В. Никитин, в более поздних работах, также подчеркивает широту концепта и определяет его как дискретную полифакторную ментальную единицу со стохастической (вероятностной) структурой. В содержательном плане концепты представляют собой разной степени сложности структурированные совокупности признаков, свойств и отношений, которые полагают характерными для сущностей данного класса [Никитин 2004:53—54].

Проанализировав различные определения «концепта», можно сделать вывод, что концепты выступают как идеальные, абстрактные единицы, смыслы, которыми человек оперирует в процессе мышления. Они отражают содержание полученных знаний, опыта, результатов всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определенных мыслительных сущностей. Человек мыслит концептами, которые представляют сведения об объектах и их свойствах, то есть концепт — это результат когниции. Таким образом, по сравнению с лексическим значением, где релевантными являются лишь некоторые признаки предмета, которые достаточны для передачи понятия, концепт отражает предмет действительности в более широком плане, часто с импликациями.

H.H. Болдырев также говорит о сложной структуре концепта, которая формируется в результате сочетания разных способов восприятия: чувственного созерцания, предметной деятельности, осмысления, языкового общения. «Все языковые средства дают лишь общее представление о содержании концепта в сознании носителей конкретного языка. Однако это всегда будет лишь часть концепта, поскольку ни один концепт не может быть выражен в речи полностью. Это связано с тем, что познание индивидуально так же, как и формирование самого концепта» [Болдырев 2001:35].

Очевидно, что организующим началом концепта является первичное представление, обнаруживаемое у этимона; поэтому, как подчеркивает Ю.С. Степанов, описания концептов «имеют, по крайней мере, одно, очень твердое основание — буквальный смысл обычая, представления, верования, слова. Это всякий раз — исходная точка и дальнейшего развития концепта в самой ментальной действительности, и в развитии гипотезы исследователя, которую он строит по этому поводу» [Степанов 1997:55].

Добавим, что позиция Ю.С. Степанова в целом не противостоит точкам зрения других ученых, выдвигающих на первый план какую-либо одну — логическую или психологическую — основу концепта. А.С. Аскольдов в статье «Концепт и слово» пишет о том, что концепты могут выражать индивидуальное видение мира (таковы художественные концепты) и общности (таковы концепты познания).

Многие отечественные и зарубежные лингвисты придерживаются той точки зрения, что наше сознание нуждается в неком маркере информации. «Мы можем добраться до мысли только через слова (никто пока не изобрел другого способа)» [Вежбицкая 1999:293]. Действительно, поскольку смысл создается лишь через символ, знак или образ, то концепт представляет собой вербально явленный смысл, что и ведет к выражению концепта с помощью языковой единицы, соотносимой, в первую очередь, с ядерной частью обозначаемого.

Чаще всего репрезентация концепта в языке приписывается слову [Вежбицкая 1997:77—79; 1999:434—484; Нерознак 1998:84—85; Арутюнова 1999:543—640], а само слово получает статус имени концепта — языкового знака, передающего содержание концепта наиболее полно и адекватно. На соотнесении концепта со словом, в принципе, основано составление словарей концептов [например: Степанов 1997]. Однако слово как элемент лексико-семантической системы языка всегда реализуется в составе той или иной лексической парадигмы, что позволяет его интерпретировать как 1) инвариант лексической парадигмы, образованной ЛСФ этого слова; 2) имя смыслового (синонимического) ряда, образованного синонимами, соотносимыми с одним из ЛСВ этого слова [Лихачев 1993:4; Москвин 1997:67]. В любом случае, концепт, как правило, соотносится более чем с одной лексической единицей, и логическим завершением подобного подхода является его соотнесение с планом выражения всей совокупности разнородных синонимических (собственно лексических, фразеологических в афористических) единств, описывающих его в языке [Панченко 1999:6].