2.2. «Взросление» слова: три стадии саморазвития

Условившись, что эволюция повествовательной формы есть, по существу, взросление героя, мы можем попытаться определить схему, по которой осуществляется, с одной стороны, работа сознания героя, а с другой стороны — текстовое ее воплощение, воспринимаемое читателем.

Механизм этот в общих чертах таков: впечатление от действительности — реакция сознания героя — эстетический «вывод» (штрих к формированию личности героя).

Сначала мы видим мир глазами ребенка, затем подростка и, наконец, взрослого человека. И каждый раз перед нами — «обновленный» человек, а, следовательно, и «обновленный» мир. Наиболее общей закономерностью такого «взросления» на уровне работы слова можно считать переход от фиксации элементарных психологических реакций и эмоциональных порывов героя к постепенному усложнению организации текстового материала, связности и логичности изложения.

Однако на каждом этапе развития сознания этот принцип будет воплощаться с учетом определенных особенностей.

Известно, что Дж. Джойс еще в 1900 году в лекции «Драма и жизнь» («Drama and Life») сформировал оригинальное определение драмы как формы искусства. В ходе анализа романа мы еще не раз обратимся к его дефинициям, но уже сейчас обговорим тот факт, что для Джойса-теоретика драматическое с самого «начала» его творческого пути определялось гораздо шире, чем вид или даже род искусства. По сути, драма в понимании Джойса

— это даже не столько искусство объяснять жизнь, сколько искусство ее организовывать, — по той причине, что она фактически является «синонимом» жизни.

Три года спустя, в своей «Эстетике» («Aesthetics») Джойс включает драму в систему иерархии «состояний» искусства («conditions of art»):

Становится очевидно, что писатель рассматривает «лирику» и «эпос» как своеобразные «подступы» к наиболее совершенному художественному выражению жизни («драме»). Герой Джойса, Стивен из «Портрета...» прямо «придерживается» теории своего «создателя» (вернее, как бы излагает ее «от себя»). Коль скоро «автор-художник» и «герой-художник» «единодушны» в вопросах эстетики, представляется логичным «ожидать», что и сам роман будет так или иначе построен с учетом постулируемой «философии творчества», то есть вполне вероятно, что слово романа «каким-то образом» должно, по мысли автора, стремиться «пройти» эти три стадии самооткрытия и саморазвития.

В таком случае «взросление» прозы в «Портрете...» — это путь «формы» от «низшей», «лирической» ступени (по Е. Гениевой — первая глава романа) через «эпическое» (II—IV главы) к высшей, «драматической» стадии (соответственно, V глава).

Впрочем, Е. Гениева лишь «намечает» общий «ход» «взросления» прозы, но не прослеживает его в конкретном «поведении» слова, в конкретной специфике техники текста на каждом из названных «этапов».

Мы же, со своей стороны, пытаясь выявить и описать эту специфику, должны каким-то образом доказать и проиллюстрировать текстом «лиро-эпико-драматическое» «движение» повествовательной формы, которое ожидаем обнаружить.

Основная сложность, которую здесь надо оговорить, заключается в следующем. Как бы глубоки и содержательны ни были воззрения Джойса на «лирическое», «эпическое» и «драматическое», они существенно индивидуальны (и философски, и методологически), поэтому, анализируя воплощение этих трех организующих начал в романной форме «Портрета...», необходимо неизменно иметь в виду возможные расхождения с «традиционным» пониманием лирической, эпической и драматической природы художественного, — и по возможности, комментировать такие расхождения особо.

Сказанное, однако, нисколько не отменяет перспективности самой попытки рассмотреть «взросление» слова как эволюцию формы («лирика» — «эпос» — «драма»), что мы и предлагаем ниже.

Конечно, утверждать, что уникальность повествовательного облика «Портрета...» исчерпывается соединением лирической, эпической и драматической «природы» в рамках одного романного целого, было бы наивно. Естественно, что никакой роман не может в какой-либо момент развития формы быть просто лирическим, эпическим или драматическим. Как справедливо указывают Н.П. Михальская и Г.В. Аникин, «в романе сочетаются эпическое, драматическое и лирическое начала. Основой структуры этого синтетического жанра является его эпическая сущность; центром структуры становится драматическое начало; лирическое пронизывает это единство эпоса и драмы... В романе эпическое и драматическое начала соединяются по принципу притяжения и отталкивания. В эпосе складывается тенденция к безграничному расширению и углублению жизненного содержания; в драме — тенденция к концентрации материала, к сосредоточенности на вершинных моментах, на завершенности определенной темы. Взаимодействие этих двух противоположных тенденций и является диалектическим соединением, образующим новую — романную — структуру» [144, с. 70].

Поэтому предложенная алгоритмическая последовательность (лирика — эпос — драма) применительно к «Портрету...» в достаточной степени условна. Роман с самого начала триедин. Но по мере развития действия качественное преобладание переходит поочередно к каждому из трех начал.

Возвращаясь к уже намеченному механизму развития (и изображения) сознания (впечатление — реакция — вывод), мы можем попытаться раскрыть закономерности эволюции повествовательной формы в первой главе романа, рассказывающей о детстве героя и условно определяемой как «лирический» этап развития образа.