Н.Н. Берберова. Из книги «Курсив мой: Автобиография»

Мы знали лучше всего: хозяев, которые нам сдавали комнаты, домовладельцев, которые сдавали квартиры, угольщика, продававшего уголь и дрова для растопки <...> И мы знали еще лысых и усатых официантов «Ротонды», «Куполя», «Селекта», «Наполи», где мы могли сидеть вечерами над одной-единственной чашкой «кафе-крем», часами разговаривая об Анненском, Багрицком, Олеше, Лоуренсе, Кафке, Хаксли <...> В эти годы Джеймс Джойс обедал в ресторане на улице Жакоб, разговаривал с женой и детьми по-итальянски, но мы с ним не встречались <...>

Он [В.Ф. Ходасевич] боится мира, а я не боюсь. Он боится будущего, а я к нему рвусь. Он боится нищеты — как Бодлер в письмах к своей матери, и обид — как Джойс в письмах к жене <...>

1972