2.2. Композиционно-речевой уровень романа и его лингвистическая презентация

За отправное понятие при анализе будет взят термин СКД — свободный косвенный дискурс как одна из повествовательных форм. Этот термин используется в работе Е.В. Падучевой «Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива», посвященной семантике нарратива в русском языке.

Е.В. Падучева противопоставляет СКД традиционному нарративу на основе той роли, которую играет повествователь в тексте. Если в традиционном нарративе повествование идет от лица повествователя, то в СКД нарушаются традиционные повествовательные структуры, повествователя сменяет персонаж, а повествователь либо отсутствует, либо ему отводится незначительная роль [Падучева, 206: 1996]. Е.В. Падучева делает важное замечание о том, что «в традиционном повествовании все, что мы знаем о персонажах, нам рассказывает повествователь; СКД содержит элементы мимезиса — прямого воспроизведения голоса персонажа» [там же: 337].

Как отмечает Е.В. Падучева, СКД как литературная форма возникла не ранее XIX века. Исследователь резюмирует, что история развития нарратива шла по линии постепенного уменьшения роли повествователя, тем самым понижалась роль прямого комментария в повествовании. В начале XX века тенденция к уменьшению присутствия повествователя становится все более явной [там же: 214].

Идея устранения автора из повествования связана с писателем Генри Джеймсом. В предисловиях 1907—1909 Генри Джеймс писал о своем намерении поместить действие в сознание одного из героев. Этот вид повествования он противопоставил традиционному, где повествователь рассказывает историю как он ее знает.

По мнению Е.В. Падучевой, СКД практически невозможен в чистом виде [там же: 207]. Функция повествователя в СКД состоит в построении временной сетки, упорядочивании временных отношений между событиями в романе, что помогает читателю ориентироваться во временных пластах романа.

Крайними случаями проявления СКД с максимальной степенью устранения повествователя являются романы «потока сознания». Классическими примерами СКД являются романы Д. Лоуренса, Дж. Джойса, У. Фолкнера, В. Вульф. Писателям этого направления требовались специальные лингвистические средства, чтобы создать впечатление спонтанности потока переживаний, лишенного вмешательства автора.

Джеймсу Джойсу в романе «Улисс» удалось уловить поток сознания персонажей в его целостности. Некоторые эпизоды романа, где господствует сознание персонажа, характеризуются почти полным отсутствием повествователя.

Е.В. Падучева распределяет времена по форме повествования следующим образом:

— прошедшее нарративное, как правило, выражает текущий момент текстового времени и является базовым для традиционного повествования;

— настоящее время, обозначающее настоящее время персонажа, характерно для СКД. Такое время она называет настоящим персональным, а режим употребления видо-временных форм, при котором базовым временем является настоящее, обозначающее настоящий момент персонажа, называет персональным. При этом отмечается, что персональный режим может прибегать и к другим временным формам [Падучева, 1996: 379—381].

Повествование в романе имеет достаточно сложную внутреннюю структуру и поднимает вопрос о повествователе, что может быть само предметом исследования. Следует только заметить, что в основном базовым временем нарратива является Past Indefinite. Проиллюстрируем это на некоторых примерах.

Первый эпизод «Телемак» начинается с пародии на Мессу. Бык / Маллиган, передразнивая священника во время католической мессы, выносит свою чашу для бритья подобно потире, в котором во время службы происходит таинство пресуществления. Стивен наблюдает, как Маллиган насмешливо благословляет окрестность.

Stately, plump Buck Mulligan came from the stairhead, bearing a bowl of lather on which a mirror and a razor lay crossed. A yellow dressinggown, ungirdled, was sustained gently behind him by the mild morning air...

Solemnly he came forward and mounted the round gunrest. He faced about and blessed gravely thrice the tower, the surrounding country and the awaking mountains. Then, catching sight of Stephen Dedalus, he bent towards him and made rapid crosses in the air, gurgling in his throat and shaking his head. Stephen Dedalus, displeased and sleepy, leaned his arms on the top of the staircase and looked coldly at the shaking gurgling face that blessed him, equine in its length, and at the light untonsured hair, grained and hued like pale oak. (Telemachus, 3)

Это нарратив, и в нем используется Past Indefinite.

Эпизод «Бродячие скалы» состоит из девятнадцати коротких эпизодов. Большинство персонажей «Улисса» передвигаются по городу между тремя и четырьмя часами дня. Движение персонажей по городу происходит на фоне передвижения по Дублину отца Конми и кортежа герцога Дадли. Повествование прерывается короткими вставками, где появляются другие персонажи, которых, возможно, не видят персонажи, присутствующие в эпизоде. Тем самым обеспечивается одномоментность, синхронность действий персонажей. Повествование ведется в Past Indefinite.

Так в пятом эпизоде «Бродячих скал» Бойлан в магазине Торнтон составляет корзину с фруктами для Молли Блум. В это время Блум рассматривает книги.

Не (Blazen Boylan) turned suddenly from a chip of strawberries, drew a gold watch from his fob and held it at its chain's length.

— Can you send them by tram? Now?

A darkbacked figure (Bloom) under Merchant's arch scanned books on the hawker's car. (Wandering Rocks, 218)

В главе «Циклоп» повествование идет от первого лица, с этой целью для обозначения повествователя вводится личное местоимение I. Неожиданно повествование обрывается, и в него вставляются спортивные колонки газет, новости, письма, судебные записки, библейские пародии, которые не двигают действие вперед, а создают дисконтинуум.

I was just passing the time of day with old troy of the D.M.P. at the corner of Arbour hill there and be damned but a bloody sweep came along and he near drove his gear into my eye. I turned around to let him have the weight of my tongue when who should I see dodging along Stony Batter only Joe Hynes.

— Lo, Joe, says I. How are you blowing? Did you see that bloody chimneysweep near shove my eye out with his brush?

В данном случае форма Present Historical фактически тождественна форме прошедшего времени; она локализует действие в определенном моменте в прошлом. Форма Past Indefinite включает действие, передаваемое Present Indefinite, в сферу прошедшего времени с точки зрения временных отношений, передаваемых в тексте. Следует отметить, что формы Past Indefinite маркируют выход в условно-реальный мир Дублина.

Безусловно, нарратив романа «Улисс» не исчерпывается такими краткими примерами, но описание этой КРФ не является целью работы.

Теперь перейдем непосредственно к лингвистической презентации СКД как формы повествования в романе.

Как отмечалось выше, задачей писателей литературы «потока сознания» является фиксация субъективных неоформленных мыслей, чувств, переживаний героев. Как пишет К.А. Долинин, «здесь нет субъекта речи, есть лишь субъект сознания», а это приводит к ряду важных последствий. В результате этого стирается временная граница между действием и его отображением в потоке сознания. Перед нами предстает «непосредственное синхронное переживание» персонажа [Долинин, 207: 1985].

Это повлекло за собой разработку языковых приемов и средств, которые способствовали бы материализации в языке чувственных представлений о мире, во многом опиравшихся на достижения психологии.

В уже упоминавшейся ранее работе Лиисы Даль рассмотрены характерные для романа «Улисс» техника внутреннего монолога (interior (internal) monologue) и чувственных впечатлений (sensory impression) [Liisa Dahl, 1970: 9—12].

Внутренний монолог — это прямое представление процесса создания мысли или впечатления, проходящего в сознании героя. Внутренний монолог регистрирует поток мыслей, возникающих в сознании персонажа как на пред-речевом уровне (состоящем из лингвистически неоформленных элементов, таких, как образы), так и речевом уровне (когда мысли вербализуются в слова и предложения). Читатель как бы находится внутри сознания персонажа и может видеть область сознания, наиболее удаленную от момента вербализации, может понять, как возникают и вербализуются ассоциации в сознании героя.

Чувственные, сенсорные впечатления связаны с получением чистых ощущений и образов.

Синхронизация временного континуума переживаний персонажей достигается на фонетическом, лексическом, грамматическом и синтаксическом уровнях.

Звукопись и звукоподрожание играют важную роль при передаче чувственных впечатлений. Звуки приобретают визуальные формы; длина звука увеличивается за счет повторения букв.

My familiar, after me, calling Steeeeeeeeeeeephen. A wavering line along the path. (Telemachus, 20) В приведенном примере воспроизводится крик человеческого голоса.

Rtststr! A rattle of pebbles. Wait. Stop. (Hades, 109) Блум слышит шуршание мыши, что воспроизводится звуковым составом.

Ужас, возникший в сознании Блума, при мысли о муках беременной госпожи Пьюфой передается звукописью: Sss. Dth, dth, dth! Three days imagine groaning on a bed with a vinegared handkerchief round her forehead, her belly swollen out! (Lestrigonians, 154)

Звукопись используется для передачи ощущения пронизывающего ветра:

Corner of Harcourt road remember that gust? Brrfoo! (Lestrigonians, 149) Звук проносящейся со свистом машины передается звукоподражательным словом, образованным редупликацией от существительного swish — свист: Up with her on that car: wishswish. (Lestrigonians, 153)

К звукоподражательному слову, воспрозводящему шипение змеи, добавляется еще два ss: ...snakes hisss. There's music everywhere. (Sirens, 270) Следующий пример иллюстрирует шум волн. Listen: a fourworded wavespeech: seesoo, hrss, rsseeiss ooos. Vehement breath of waters amid seasnakes, rearing horses, rocks. In cups of rocks it slops: flop, slop, slap: bounded in barrels. And, spent, its speech ceases. It flow s purling, widely flow ing, floa ting foa mpool, flower unfurling. (Proteus, 49) Ощущение зыби на море поддерживается целой конвергенцией приемов: звукопись, ономатопеическое использование глаголов, передающих водную рябь, аллитерация и ассонанс. Все это усиливается метафорическим сравнением морской зыби с распусканием цветка (flower unfurling). Таким образом, создается звуковой эффект происходящего.

Блум слышит, как коляска увозит Бойлана. Звяканье коляски по тротуару передается звукоподражательным глаголом и существительным с этим же значением. Bloom heard a jing, a little sound. He's off. Light sob of breath Bloom sighed on the silent bluedhued flowers. Jingling. He's gone. Jingle. Hear. (Sirens, 257)

Мысль о Бойлане, едущем к его жене, не дает Блуму покоя. Пританцовывающий дирижер в яме ассоциируется с позвякиванием коляски Бойлана. В данном примере выделенные слова, кроме глагола jingle, не являются звукоподражательными (jiggedy — пританцовывающий, от глагола to jig — танцевать джигу, приплясывать, jaunty — самодовольный, to jaunt — предпринимать увеселительную прогулку), но повтор этих слов и аллитерация создают дополнительный звуковой эффект.

Piano again. Cowley it is. Way he sits into it, like one together, mutual understanding. Tiresome shapers scraping fiddles, eye on the bowned, sawing the cello, remind you of toothache. Her high long snore. Night we were in the box. Trombone under blowing like a grampus, between acts, other brass chap unscrewing, emptying spittle. Conductor's legs too, bagstrousers, jiggedy jiggedy.¹ Do right to hide them.

Jiggedy jingle jaunty jaunty² (Sirens, 260)

Иногда звукоподражательные слова используются не только для воспроизведения моментального звукового впечатления, но и для воссоздания монотонной длительности, как, например, в следующем примере, где Блум иронически имитирует шепот людей во время исповеди:

Confession. Everyone wants to. Then I will tell you all. Penance. Punish me, please. Great weapon in their hands. More than doctor or solicitor. Woman dying to. And I schschschschschsch. And did you chachachachacha? (Lotus eaters, 79)

Иногда могут повторяться несколько слогов в слове. Этот визуальный эффект передает то, как постепенно развивается, оформляется мысль, как, например, в следующем примере:

It soared, a bird, it held its flight, ...soaring ...high, of the high vast irradiation everywhere all soaring all around about the all, the endlessnessnessness... (Sirens, 264—265)

В следующем примере звукоподражательные глаголы из разных языков создают эффект постепенного нарастания напряженности монотонного физического усилия (sclepp от немецкого schleppen, train — фр. trainer, trascine — ит. trascinare).

She (Eve) trudges, schlepps, trains, drags, trascines her load. (Proteus, 47) Довольно часто Дж. Джойс прибегает к образованию сложных слов из ряда слов или частей слов:

Have a gramophone in every grave or keep it in the house. After dinner on Sunday. Put on poor old greatgrandfather Kraahraark! Hellohellohello amawfullyglad kraark awfullygladaseeragain hellohello amarawfkopthsth. Remind you of the voice like the photograph reminds you of the face.

Ben Dollard's voice barreltone. Doing his level best to say it. Croak of vast manless moonless womoonless marsh. (Hades, 109)

В следующем примере слово, образованное с помощью редупликации, передает постепенное развитие образа в сознании персонажей:

...roar of cataractic planets, globed, blazing, roaring wayawayawayawayawayaway. (Proteus, 47)

Пример ниже иллюстрирует процесс медленного пережевывания пищи. Этот эффект создается за счет редупликации глагола to chew.

A man spitting back on his plate... no teeth to chewchewchew it.

Дж. Джойс также прибегает к обрезанию слов, оставляя только те фрагменты слова, которые необходимы и достаточны для понимания. Это передает быстрый поток мыслей, ассоциаций, которые не получают оформление в слове.

At four she. Winsomely she on Bloohimwhom smiled. Bloo smi qui go. Ternoon. Think you are the only pebble on the beach? Does that to all. For men. (Sirens, 253)

Father Cowley blushed to his brilliant purly lobes. He saved the situa. Tight trou. Brilliant ide. (Sirens, 257)

Таким образом, стилистические фонетические и лексические средства участвуют в передаче субъективного времени персонажей, времени переживаемого и проживаемого. В субъективном времени размещаются ощущения и восприятия. Эти стилистические средства передают настоящее время процесса оформления мыслей и впечатлений в сознании героев. Сказанное выше позволяет говорить о том, что названные стилистические средства выполняют функцию синхронизации временного континуума персонажей в хронотопе романа.

Теперь перейдем к грамматическому и синтаксическому уровням.

Как уже отмечалось, ведущим временем в СКД как повествовательной форме является настоящее. На преобладание настоящего времени, Present Indefinite, в текстах потока сознания при изображении рефлектируемых персонажем событий указывается и в автореферате Абитовой А.Р. «Социопрагматика текста «потока сознания» (на материале немецкого языка) [Абитова, 1999:11].

Так и в романе «Улисс» категория временного континуума реализуется преимущественно формой Present Indefinite (хотя и не единственной). Но следует отметить, что в передаче синхронности времени переживания задействован весь комплекс средств различных уровней, как фонетические и лексические, на которых мы останавливались выше, так и синтаксические.

В следующих примерах категория континуума потока сознания реализуется формой Present Indefinite. Для потока сознания романа типичны безглагольные эллиптические и номинативные предложения, где глагол настоящего времени опущен.

Проиллюстрируем это на примерах.

A bag of figrolls lay snugly in Armstrong's satchel. He curled them between his palms at whiles and swallowed them softly. Crumbs adhered to the tissues of his lips. A sweetened boys breath. Welloff people, proud that their eldest son was in the navy. Vico road, Dalkey...

All laughed. Mirthless high malicious laughter. Armstrong looked round at his classmates, silly glee in profile. In a moment they will laugh more loudly, aware of my lack of rule and of the fees their papas pay... (Nestor, 24)

В данном отрывке используются номинативные предложения, за исключением последнего двусоставного предложения.

Эллиптические неполные и односоставные номинативные предложения используются для естественного воспроизведения процесса мысли. Зачастую слова, которые составляют целое предложение, отделены точкой. Такие предложения могут передавать моментальные впечатления.

Следующий пример иллюстрирует употребление номинативных предложений, которые создают впечатление пересчета. (Стивен подсчитывает свои долги.)

Mulligan, nine pounds, three pair of socks, one pair brogues, ties. Curran, ten guineas. McCann, one guinea. Fred Ryan, two shillings. Temple, two lunches. Russell, one guinea, Cousins, ten shillings, Bob Reynolds, half a guinea, Kohler, three guineas, Mrs McKernan, five weeks' board.

В следующем примере в сознании Стивена всплывают цитаты из письма Мистера Дизи для прессы:

Foot and mouth desease. Known as Koch's preparation. Serum and virus. Percentage of salted horses. Rinderpest. Emperor's horses at Murzsteg, lower Austria. Veterinary surgeons. Mr Henry Blackwood Price. Courteous offer a fair trial. Dictates of common sense. Allimportant question. In every sense of the word take the bull by the horns. Thanking you for the hospitality of your columns.

Кроме номинативных предложений здесь используются и эллиптические предложения (known...; thanking...) и императивное предложение (in every sense...), которые создают эффект динамичности. В главе «Лестригоны» мысли о еде занимают сознание Блума: Pineapple rock, lemon platt, butter scotch. A sugersticky girl shovelling scoopfuls of creams for a christian brother. Some school treat. Bad for their tummies. Lozenge and comfit manufacturer to His Majesty the King. God. Save. Our. Sitting on his throne, sucking red jujubes white.(Lestrigonians, 144)

...I'm hungry too. Flakes of pastry on the gusset of her dress: daub of sugary flour stuck to her cheek. Rhubarb tart with liberal fillings, rich fruit interior. Josie Powell that was. In Luke Doyle's long' ago, Dolphin's Barn, the charades. U.P.: up. (Lestrigonians, 151)

В приведенном примере номинативные предложения не являются однословными предложениями. Предложения «а sugersticky girl...» осложнено причастным оборотом с Present Participle, что передает идею длительности. Этот пример также иллюстрирует характерную синтаксическую особенность изображения времени потока сознания — отделение от предложения точкой элемента этого предложения, который по смыслу является частью данного предложения [Адмони, 1973: 119; Liisa Dahl, 1971: 31]. God. Save. Our. фактически образуют одно предложение, но отделены точкой, что придает ударность каждому компоненту предложения. Причем мысли Блума текут так быстро, что предложение не получает ни грамматического, ни смыслового законченного оформления, хотя этих слов достаточно, чтобы угадать в них фразу из английского гимна. Следующее за ним предложение является также присоединительной конструкцией, отделенной точкой и находящейся в атрибутивных отношениях к слову king. В этом отрывке безглагольные предложения и единственное двусоставное предложения I'm hungry too передают настоящий момент формирования мыслей и ассоциаций. Последние два предложения являются реминисценцией, на что указывает прошедшая форма глагола to be и наречие времени long ago.

Для внутреннего монолога типично то, что герой выражает свои мысли в словах и синтаксических единицах, типичных для его ментальности. Таким образом, стилистические синтаксические средства также играют роль при характеристики персонажей романа.

Предложения Стивена длинные и могут занимать несколько строк, ведь зачастую он рассуждает на сложные философские и религиозные темы.

Прогуливаясь по берегу, Стивен думает о прошлых событиях, происходивших здесь: он представляет, как на этот берег высадились захватчики, как его далекие предки убивали для своего пропитания китов, которых прибило к этому берег. Возникает тема самозванства: все, кто когда-либо претендовал на английский или ирландский престол, были казнены. Имена самозванцев сигнализируют о проникновении в настоящее время потока сознания Стивена различных пластов прошлого.

Galleys of the Lochlanns ran here to beach, in quest of prey, their bloodbeaked prows riding low on a molten pewter surf. Dane vikings, tores of tomahawks aglitter on their breasts when Malachi wore the collar of gold. A school of turlehide whales stranded in hot noon, spouting, hobbling in the shallows. Then from the starving cagework city a horde of jerkined dwarfs, my people, with flayers' knives, running, scaling, hacking in green blubbery whalemeat. Famine, plague and slaughters. Their blood is in me, their lusts my waves. I moved among them on the frozen Liffey, that I, a changling, among the spluttering resin fires. I spoke to no-one: none to me.

... Dog of my enemy. I just simply stood pale, silent, bayed about. Terribilia meditans. A primrose doublet, fortune's knave, smiled on my fear. For that are you pining, the bark of their applause? Pretenders: live their lives. The Bruce's brother, Thomas Fitzgerald, silken knight, Perkin Warbeck, York's false scion, in breeches of silk of whiterose ivory, wonder of a day, and Lambert Simnel, with a tail of nans and sutlers, a scullion crowned. Paradise of pretenders. (Proteus, 45)

В приведенном примере двусоставные развернутые предложения свидетельствуют о завершенности мысли в сознании Стивена. Номинативные предложения (A school of...; Then from the starving) осложнены причастными оборотами с Present Participle, что передает динамику развития мысли. Последнее номинативное предложение представляет собой перечисление исторических лиц, когда-либо претендовавших на английский или ирландский трон. Это односоставное предложение состоит из однородных членов предложения, осложненных определениями в пост-позиции.

Наступающий прилив напоминает Стивену об утопленнике из первого эпизода. В первом эпизоде Стивен и Хайнс проходят по берегу мимо мужчин, один из которых говорит об утопленнике, чье тело, возможно, принесет сегодняшним приливом.

Five fathoms out there. Full fathom five thy father lies. At one he said. Found drowned. High water at Dublin bar. Driving before it a loose drift of rubble, fanshoals of fishes, silly shells. A corpse rising saltwhite from the undertow, bobbing landward, pace a pace a porpoise. There he is. Hook him quick. Sunk through he be beneath the watery floor. We have him. Easy now. (Proteus, 49)

Аллитерация в первых двух предложениях создает мрачную атмосферу. Выделенные короткие предложения являются обрывками разговора, который в представлении Стивена, возможно, будет происходить во время поднятия утопленника. Эти предложения можно рассматривать как сигналы переключение временных модусов, в данном случае переход к гипотетическому будущему.

В эпизоде «Протей» мы проникаем в поток сознания философа-поэта, чей ум полон ассоциаций. Сложное переплетение мыслей Стивене о повитухе, пуповине, Адаме и Еве, отце и матери перерастает в идею биологического и художественного творения.

They came down the steps from leahy's terrace prudently, Frauenzimmer: and down the shelving shore flabbily their splayed feet sinking into silted sand. Like me, like Algy, coming down to our mighty mother. Number one swung lourdily her midwifes bag, the other's gamp poked in the beach. Mrs Florence Mac Cabe, relict of the late Patk MacCabe, deeply lamented, of bride Street. One of her sisterhood lugged me squealing into life. Creation from nothing. What has she in the bag? A misbirth with a trailing navelcord, hushed in ruddy wool. The cords of all link back, stradentwining cable of all flesh. That is why mystic monks. Will you be as gods? Gaze in your omphalos. Hello. Kinch here. Put me on to Edenville. Aleph, alpha: nought, nought, one.

Spouse and helpmate of Adam Kadmon: Heva, naked Eva. Gaze. Belly without blemish, bulging big, a buckler of taut vellum, no, whiteheaped corn, orient and immoral, standing from everlasting to everlasting Womb of sin. (Proteus, 38)

В данном примере также используются номинативные предложения. Отрывок содержит два риторических вопроса, которые подчеркивают интенсивность мысли Стивена. Комический образ суммы пуповин превращается в телефонный кабель, ведущий в Эдемвиль, к праматери Евы. Отсюда короткие предложения, имитирующие телефонный разговор. Последнее предложение, в котором аллитерируется первый звук Ь, является номинативным, осложненным атрибутивными причастными оборотами и эпитетами в пост-позиции.

Мифологемы «Адам» и «Ева» сигнализируют о переходе к ветхозаветному мифологическому пласту. При этом, имитация телефонного разговора создает эффект включенности мифологического временного модуса в настоящее время сознания, которое становится открытым в вечность.

Леопольд Блум — совсем другой персонаж, эмоциональный, но поверхностный. Его легко отвлечь внешними событиями, поэтому его предложения зачастую короткие и отделены точкой, что подчеркивает постоянную смену ассоциаций. Это может продемонстрировать пример из эпизода «Калипсо».

Блум находится в аптеке:

The chemist turned back page after page. Sandy shrivelled smell he seems to have. Shrunken skull. And old. Quest for the philosopher's stone. The alchemists. Drugs age you after mental excitement. Lethargy then. Why? Reaction. A lifetime in a night. Gradually changes your character. Living all the day among herbs, ointments, disinfectants. All his alabaster lilypots. Mortal and pestle. Aq. Dist. Fol. Laur. Te Virid. Smell almost cure you like. Doctor whack. He ought to physic himself a bit. Electuary or emulsion. The first fellow that picked a herb to cure himself had a bit of pluck. Simples. Want to be careful. Enough stuff here to chloroform you. Test: turns blue litmus paper red. Chloroform. Overdose of laudanum. Sleeping draughts. Lovephiltres. Paragoric poppysyrop bad for cough. Clogs the pores or the phlegm. Poisons the only cures. Remedy where you least expect it. Clever of nature. (Calipso, 54)

Подчеркнутые предложения являются номинативными. Также данный отрывок содержит эллиптические предложения, в которых отсутствует подлежащее, выраженное личным местоимением (gradually changes..., want to be..., turns blue..., clogs the pores...). Данный стилистический прием предполагает незавершенность языкового оформления мысли, предречевой уровень формирования ассоциаций. Первое предложение содержит инверсию, что является частым приемом при изображении потока сознания. То, что является наиболее важным, эмоционально значимым, занимает первую позицию в предложении.

Следующие примеры иллюстрируют инверсию, которая является характерным приемом при изображении потока сознания Блума: — дополнение на первом месте:

Her name and address she then told with the my tooraloom tay. (Lotus Eaters, 68) She might like something tasty. Thin bread and butter she likes in the

morning. (Calipso, 54) Hardy annuals she presents her with. (Lestrigonians, 153) Thick feet that woman has in her white stockings. (Lestrigonians, 160) — предикатив на первом месте:

Woods his name is. (Calipso,57) Underfed she looks too. (Lestrigonians, Для монолога Блума характерны незаконченные фразы и слова. Мысли, идеи быстро проносятся в сознании Блума, ассоциации теснятся, мгновенно сменяют друг друга.

В следующем отрывке мысли Блума о письме, полученном от Марты, смешиваются с мыслями о письме, которое он пишет сам:

Hope he's not looking, cute as a-rat. He held unfurled his Freeman. Can't see now. Remember write Greek ees. Bloom dipped, Bloo mur: dear sir. Dear Henry wrote: dear sir. Dear Henry wrote: dear Mady. Got your lett and flow. Hell did I put? Some pock or oth. It is utterl imposs. Underline imposs. To write today.

Bore this. Bored Bloom tambourined gently with I am just reflecting fingers on flat pad Pat brought.

On. Know what I mean. No, change that ее. Accept my little près enclos. Ask her no answ. Hold on. Five Dig. Two about here. Penny the gulls. Elijah is com. Seven Davy Byrne's. Is eight about. Say half a crown. My poor little près: p.o. two and six. Write me a long. Do you despise? Jingle, have you the? So excited. Why do you call me naught? You naughty too? O, Mary lost the pin of her. Bye for today. Yes, yes, will tell you. Want to. To keep it up. Call me the other. Other world she wrote. My patience is exhaust. To keep it up. You must believe. Believe. The tank. It. Is. True.

Выделенные примеры содержат незаконченные слова или предложения. Причем три последних слова, отделенных запятой, образуют одно предложение.

Таким образом, номинативные и эллиптические предложения, присоединительные конструкции, инверсия, незаконченные фразы участвуют в передаче настоящего времени персонажей, придавая ему динамичность. Такая подача субъективного времени приближает этот план к читательскому времени, создавая условное «сейчас» героев.

Стилистические средства фонетического, лексического и синтаксического уровней передают непрерывный поток мыслей, ощущений, переплетение неожиданных ассоциаций.

Поток сознания представляет собой не только непосредственную реакцию на происходящие вокруг события, которые порождают ассоциации, но и рефлексию на прошедшие события, воспоминания, фантазии, сны. Для передачи ретроспективных событий в романе «Улисс» зачастую используется Past Indefinite, которое по классификации Е.В. Падучевой также является персональным.

Для СКД характерны нарушения хронологической последовательности, ретроспективное возвращение в прошлое. Эта особенность объясняется временной и качественной многоплановостью сознания, описанной в предыдущих главах. Благодаря работе сознания человек способен на постоянные переходы от настоящего к прошлому, от одного пласта прошлого к другому, от зрительных впечатлений к слуховым, от эмоций к словам, своим и чужим. При этом, как отмечают исследователи, персонажи не ведают будущего, они все погружены в настоящем или в воспоминания о прошлом.

В следующем эпизоде Стивен вспоминает свою умирающую мать. A cloud began to cover the sun slowly, shadowing the bay in deeper green. It lay behind him, a bowl of bitter waters. Fergus' song: I sang it alone in the house, holding down the long dark chords. Her door was open: she wanted to hear my music. Silent with awe and pity I went to her bedside. She was crying in her wretched bed. For those words, Stephen: love's bitter mystery.

Where now?

Her secrets: old feather fans, tasselled dancecards, powdered with musk, a gaud of amber beads in her locked drawer. A birdcage hung in the sunny window of her house when she was a girl. She heard old Royce sing in the pantomime of Turko the terrible and laughed with others when he sang...

Phantasmal mirth, folded away: muskperfumed...

Folded away in the memory of nature with her toys. Memories beset his brooding brain. Her glass of water from the kitchen tap when she had approached the sacrement. A cored apple, filled with brown sugar, roasting for her at the hob on a dark autumn evening. Her shapley fingernails reddened by the blood of squashed lice from the children's shirts.

In a dream silently, she had come to him, her wasted body whithin its loose graveclothes giving off an odour of wax and rosewood, her breath bent over him with mute secret words, a faint odour of wetted ashes.

Her glazing eyes, staring out of death, to shake and bend my soul. On me alone. The ghostcandle to light her agony. Ghostly light on the tortured face. Her hoarse loud breath rattling in horror, while all prayed on their knees. Her eyes on me to strike me down. (Telemachus, 9—10)

Стивен вспоминает, как он пел ей песню Фергуса. Первый абзац этого отрывка содержит полные предложения с глаголом-сказуемым в форме Past Indefinite. В потоке сознания Стивена возникают реминисценции о девичестве его матери (переход отмечен придаточным предложением времени when she was a girl), знакомые ему прошлые моменты ее жизни. А в конце воспоминания перерастают в ужас видения прошлой ночи, когда во сне ему явилась его мать.

Важным элементом синтаксического оформления реминисценций являются опять же безглагольные предложения, в данном примере номинативные. Этот пример содержит номинативные предложения с однородными членами (Her secrets...), номинативные предложения, осложненные причастными оборотами с Present Participle и Part Participle.

В следующем отрывке Блум вспоминает свою первую встречу с Молли. First night when first I saw her at Mat Dillon's in Terenure. Yellow, black lace she wore. Musical chairs. We two the last. Fate. After her. Fate. Round and round slow. Quick round. We two. All looked. Halt. Down she sat. All ousted looked. Lips laughing. Yellow knees.

— Charmed my eye...

Singing. Waiting she sang. I turned her music. Full voice of perfume of what perfume does your lilactrees. Bosom I saw, both full, throat warbling. First I saw. She thanked me. Why did she me? Fate. Spanishy eyes. Under a peartree alone patio this hour in old madrid one side in shadow Dolores shedolores. At me. Luring. Ah, luring.

Ретроспекция маркируется придаточным предложением времени с глаголом в Past Indefinite — when first I saw her. Кроме двусоставных предложений с глаголами в Past Indefinite в данном примере опять присутствуют номинативные предложения. Короткие предложения подобно стаккато передают волнение Блума при воспоминании о его первой встрече с Молли.

В следующем эпизоде Блум вспоминает игру в шарады. At Dolphin's barn charades in Luke Doyle's house. Mat Dillon and his bevy daughters: Tiny, Atty, Floey, Maimy, Louy, Hetty. Molly too. Eightyseven that was. Year before we. And the old major partial to his drop of spirits. Curious she an only daughter, I an only daughter. ...And just when he and she. Circus horse walking in a ring. Rip van Winkle we played. Rip: tear in Henny Doyle's overcoat. Van: breadvan delivering. Winkle: cockles and periwinkles. (Nausicaa, 360) Кроме грамматических средств (глаголы в форме Past Indefinite — was, played) отнесенность к прошлому времени передается и эксплицитными лексическими средствами: год 1887, как раз за год до их свадьбы. Выделенные предложения являются безглагольными предложениями, номинативными и эллиптическими (Curious she an only daughter..., and just when he and she...).

Как уже было указано, проживаемое время заполнено событиями, и измерение идет по событиям. Следующий пример иллюстрирует это. How long ago is that? Year Phil Gilligan died. We were in Lombard street west. Wait, was in Thorn's. Got the job in Wisdom Hely's year we married. Six years. Ten years ago: ninetyfour he died, yes, that's right, the big fire at Arnott's. (Lestriginians, 148) Блум старается точно датировать прошлые события. Блум получил работу у Хели за год до их свадьбы. Их сын Руди умер десять лет назад в 1894 во время пожара в Арноте. В данном примере лексические средства более точно выражают временные отношения. Время выражено как эксплицитными лексическими средствами, указывающими на точные даты (year Phil Gilligan died, ten years ago: ninetyfour he died), так и имплицитно с помощью событийной лексики (the job in Wisdom Hely's, the big fire at Arnott's).

Следующий пример опять иллюстрирует употребление номинативных предложений для передачи воспоминаний. Стивен вспоминает библиотеку в Париже, где он изучал Аристотеля. Последнее предложение является сложным, состоящим из двух распространенных номинативных предложений, разделенных союзом and и двоеточием.

It must be a movement then, an actuality of the possible as possible. Aristotle's phrase formed itself within the gabbled verses and floated out into the studious silence of the library of Saint Genevieve where he had read, sheltered from the sin of Paris, night by night. By his elbow a dedicate Siamese conned a handbook of strategy. Fed and feeding brains about me: under glowlamps, impaled, with faintly beating feelers: and in my mind's darkness a sloth of the underworld, reluctant, shy of brightness, shifting her dragon scaly folds. (Nestor, 26)

В следующем эпизоде в сознании Стивена всплывает мозаика воспоминаний и впечатлений о Париже. На этом фоне вырисовывается фигура Кевина Игена, ирландского революционера, сидящего в парижском кафе. Он пытается склонить Стивена на свою сторону; рассказывает об ирландских революционерах, об их заговорах, тайнах, побегах. Интересно, что в данном примере вообще не употребляется форма Past Indefinite. Хотя время рефлексируемых в потоке сознания Стивена событий относится к прошлому, категория временного континуума реализуется преимущественно формой настоящего времени Present Indefinite. А для описания Парижа, атмосферы кафе, передачи разговора используются номинативные предложения.

Paris rawly waking, crude sunlight on her lemon streets. Moist pith of farls of bread, the froggreen wormwood, her matin incense, court the air. Belluomo rises from the bed of his wife's lover's wife, the kerchiefed housewife is astir, a saucer of acetic acid in her hands. In Rodot's Yvonne and Madeleine newmake there tumbled beauties, shattering with gold teeth chaussons of pastry, their mouths yellowed with the pus of flan breton. Faces of Paris men go by, their well pleasers, curled conquistadores.

Noon slumbers. Kevin Egan rolls gunpowder cigarettes through fingers smeared with printer's ink, sipping his green fairy as Patrice his white. About us gobblers fork spiced beans down their gullets. Un demi setier! A jet of coffee steam from the burnished caldron. She serves me at his beck. Il est Irlandais. Hollandais? Non fromage. Deux Irlandais, nous, Irlande, vous savez? Ah, oui! She thought you wanted a cheese hollandais. Your postprandial, do you know that word? Postprandial. There was a fellow once in Barcelona, queer fellow, used to call it his postprandial. Well: slainte! Around the slabbed tables the tangle of wined breaths and grumbling gorges. His breath hangs over our saucestained plates, the green fairy's fang thrusting between his lips. Of Ireland, the Dalcassians, of hopes, conspiracies, of Arthur Griffith now. To yoke me as his yokefellow, our crimes our common cause. (Proteus, 42—43)

Использование номинативных предложений и формы настоящего времени Present Indefinite наряду с формой прошедшего времени Past Indefinite для передачи воспоминаний, как кажется, указывает на то, что сознание человека стирает грани между настоящим и прошлым, временные пласты объединяются и трансформируются в один непрерывный континуум.

Субъективное время характеризуется интенсивным переживанием происходящих событий, что находит выражение в различных стилистических средствах. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что фонетические, лексические и синтаксические средства выражения временных отношений несут большую функциональную и смысловую нагрузку. Они вместе с глагольными формами устраняют дистанцию между действием, впечатлением и их отображением в сознании персонажа, задают одновременность времени переживания персонажа. Рефлексия на прошедшие события является другой важной особенностью субъективного времени героев. Поскольку в передаче реминисценций принимают участие номинативные предложения, эллиптические безглагольные предложения, а так же глаголы в форме Present Indefinite, то можно говорить и о взаимодействии прошлого и настоящего и образовании единого временного континуума с постоянно взаимопроникающими временными пластами.

Таким образом, роль грамматических, стилистических фонетических, лексических и синтаксических средств в структуре хронотопа роман «Улисс» сводится к синхронизации времени переживаний персонажей и выражении рефлексии персонажей на прошедшие события.

Прежде всего, благодаря фонетическим и лексическим стилистическим средствам передается многомерность сознания персонажа. Они запечетливают переход от внешних впечатлений к внутренним переживаниям, к воспоминаниям и видениям. Возможность включения различных временных модусов в настоящее время сознания говорит об открытости, разнонаправленности и многослойности субъективного времени.

Примечания

1. В переводе В. Хинкиса и С. Хоружего: У дирижера брюки мешком, ногами на месте возит-возит.

2. там же: Возит позвякивая коляска возит.