2.1. Пути исследования особенностей темпорального континуума романа «Улисс»

XX век связан с усилением субъективистских и интуитивистских тенденций в развитии европейской мысли, что привело к росту космологических теорий и реанимации мифа, а так же к возникновению интереса к психоанализу и обращению к подсознанию. Это в свою очередь повлияло на развитие литературы в целом, и особенно, на художественную практику Дж. Джойса, обнаружившую фундаментальный, мировоззренческий характер в исследуемом романе Дж. Джойса «Улисс» — романе-мифе, романе «потока сознания».

Анализируя мифологизм в литературе XX века, Е.М. Мелетинский отмечает «такую важнейшую особенность неомифологизма в романе XX века, как его теснейшую, хотя и парадоксальную, связь с неопсихологизмом, т.е. универсальной психологией подсознания...» [Мелетинский, 1995: 296]. Далее Е.М. Мелетинский продолжает: «Нельзя сказать, чтобы «поток сознания» неизбежно вел к мифологизму. Наоборот, трудно найти что-либо более удаленное от дорефлектированного мифологического сознания...» [Мелетинский, 1995: 297]. Как показывает анализ темпоральности романа, с этим утверждением трудно согласиться, поскольку обнаруживаются параллели между субъективным и мифологическим восприятием времени. (На этой проблеме мы останавливались в предыдущей главе.)

Безусловно, роман «потока сознания» является сложным лингвистическим объектом, которому неоднократно посвящались фундаментальные труды.

Романы «потока сознания» являются, главным образом, предметом изучения и анализа в литературоведении. Текст «потока сознания» с точки зрения лингвистической организации еще недостаточно изучен.

Проблемами романа «потока сознания» занимались Е.М. Мелетинский, К.А. Долинин; пути синтаксического анализа были намечены в статье В.Г. Адмони «Особенности синтаксической структуры в художественной прозе XX в. на Западе»; в работе Лиисы Даль (Liisa Dahl) «Linguistic features of the stream of consciousness techniques of James Joyce, Virginia Woolf and Eugene O'Neill» рассмотрены различные лингвистические приемы воспроизведения потока сознания. Анализ социопрагматических параметров текста «потока сознания» и описание своеобразия лингвостилистического представления текстообразующих категорий в текстах данного типа представлены в диссертации А.Р. Абитовой «Социопрагматика текста «потока сознания» (на материале современной немецкой прозы).

В настоящем исследовании романом «потока сознания» называется такое художественное произведение, где главное внимание перенесено на изображение внутреннего, субъективного мира персонажа, бесконечного потока психических процессов восприятия, памяти, эмоциональных состояний героя, сквозь призму которых дается анализ окружающей действительности. Пропущенное сквозь сознание героев время становится временем, наполненным переживаниями и зависящим от них. А это в свою очередь воспроизводит темпоральность мифа, которая понимается нами как проживаемая и переживаемая чувственная реальность с сильным эмоциональным фактором.

Важным аспектом при описании мифологической темпоральности романа «Улисс» является то, что роман-миф не представляет собой прямую транспозицию какого-либо определенного мифа в тексте. Архаический миф, как некая коллективная семантически значимая модель, проецируется и перерабатывается в подсознании посредством архетипов и мифологем и репрезентируется в сознании, опосредованно соединяя различные мифологические пласты, актуализированные концептами греческой, ветхо- и новозаветной, кельтской и других культур. Тем самым текст «потока сознания» отображает нелинейность, многомерность сознания как персонажа, так и писателя.

XX век связан с увлечением психологией сознания. На художественную технику романов «потока сознания» оказали влияние учения У. Джеймса, А. Бергсона, З. Фрейда, К. Юнга.

У. Джеймс разработал, наряду с Бергсоном, свою концепцию «потока сознания» — непрерывный поток мыслей, ощущений, внезапных ассоциаций, которые постоянно сменяют друг друга и неожиданным образом переплетаются.

Влияние философии А. Бергсона на литературу Дж. Джойса стало объектом многих исследований. Мы уже описывали понятие длительности как важнейшую черту сознания в предыдущей главе. Здесь мы отметим, что объектом философии А. Бергсона является сознание, состоящее из множества пластов и включающее в себя поверхностные, интеллектуальные слои, отвечающие за социальные потребности, и глубинные, дорефлексивные, не разрушенные интеллектом и языком. Сознание есть процесс текучий, постоянно изменяющийся, сплошной поток, в котором нельзя выделить ничего устойчивого. А единство сознания «обеспечивается самой его вневременностью, непрерывным «синтезирующим» взаимодействием прошлого и настоящего, как бы стягивающим в единое целое постоянно взаимопроникающие слои сознания, его состояния» [Блауберг, 19—20: 1992].

В предыдущих разделах мы останавливались на психологии сознания З. Фрейда и К. Юнга, внесших вклад в изучение проблемы индивидуального и коллективного бессознательного. З. Фрейд разработал метод психоанализа, основанный на технике свободных ассоциаций и анализе ошибочных действий и сновидений как способе проникновения в бессознательное. К. Юнг, основоположник аналитической психологии, исследуя появление фольклорных и мифологических мотивов в снах пациентов, постулировал существование в психике человека, помимо индивидуального бессознательного, более глубинного слоя — коллективного бессознательного.

Таким образом, содержанием литературы «потока сознания» становится, как пишет К.А. Долинин, «предсознание, мимолетные неформулируемые мысли и чувства, последовательность ощущений и внутренних импульсов, заполняющих сознание, обращенное в первую очередь на самое себя» [Долинин, 1985: 206].

Как отмечают Р.А. Зобов и А.М. Мостепаненко, в перцептуальном, субъективном пространстве-времени индивидуума локализуются не только ощущения и восприятия, но так же и представления, фантазии, настроения, включая образы сновидений, несущие, однако, вполне символическую нагрузку. Здесь совершенно равноправно могут сосуществовать и образы реальной действительности, и элементы прошлого опыта индивида, воспроизведенные в несколько искаженном виде с помощью механизмов памяти, а также самые разнообразные чисто фантастические построения, при этом трудно провести грань между элементами различной природы. Все эти элементы могут перемешиваться и сочетаться друг с другом самым причудливым образом, в результате чего возникают разнообразные системы отношений (структуры). При этом зачастую возникают такие элементы и связи, которые принципиально не могут быть воплощены на уровне реального времени [Зобов, Мостепаненко, 1974: 15—21]. С таким субъективным временем-пространством мы имеем дело в романах потока сознания.

Роман «Улисс», с одной стороны, выделяется тщательной и полной реконструкцией поэтики мифа, а, с другой стороны, концентрацией на внутреннем мире персонажа, содержании его мысли. Сочетание мифологизма и психологизма влечет за собой и специфическую реорганизацию пространственно-временного континуума.

Цв. Тодоров отнес роман «Улисс» к тем литературным произведениям, которые полностью подчинены временному порядку. Как пишет автор, «Единственным, или по крайней мере главным, отношением между событиями в «Улиссе» является простое следование во времени; нам пунктуально, минута за минутой, сообщается, что происходит в каком-либо месте или в сознании персонажа. Отступления в том виде, в каком они знакомы классическому роману, здесь уже невозможны, поскольку они указывали бы на присутствие в произведении какой-то структуры, отличной от чисто хронологического порядка; единственная форма, в которой они здесь допустимы, — это сны и воспоминания персонажей» [Тодоров, 1975: 80].

Роман, разворачиваясь на ограниченном географическом пространстве и в течение 24 часов, включает в себя несколько временных континуумов:

— условно-реальный — это сиюминутный мир Дублина, который входит в более широкий пространственно-временной континуум — культурно-исторический;

— культурно-исторический, который включает несколько временных плоскостей: пространственно-временная сфера Ирландии, являющаяся составной частью мира Британской империи и Христианской церкви;

мифологический (сюда входит древнегреческая, ветхо- и новозаветная, кельтская, индуистская, архаичная водная мифология);

— субъективное время персонажей.

Реализация концепта времени происходит на четырех уровнях: грамматическом, лексическом, стилистическом, композиционном.

По этой причине в последующих разделах будут рассмотрены грамматические показатели (прежде всего глагольные формы) в качестве сигналов «условно-реального» континуума и субъективного времени персонажей. В данном романе они являются центром, организующим и связующим многоплановое повествование.

На лексическом уровне будут подробно проанализированы показатели мифологического времени — топонимы, антропонимы, теонимы, а так же маркеры, показывающие переход из одного континуума в другой. Предметом анализа здесь будут имена, как передающие вечное состояние накопившегося знания.

На стилистическом уровне будут рассмотрены разнообразные экспрессивные средства, участвующие в передаче субъективного времени персонажей, а также средства, эксплицирующие мифологическую темпоральность романа.

На композиционном уровне будут рассмотрены ассоциативные связи как с «Одиссеей» Гомера, так и с мифом в целом.

С помощью этих показателей четырех уровней будет выявлена направленность в изображении времени (линейность, контрадикторность, цикличность, повторяемость событий).