К постановке проблемы

Урбанистичность Джойса, созданный им образ Дублина рождают целый ряд литературных параллелей: Париж Гюго или Бальзака, Лондон Конан Дойла, Нью-Йорк О. Генри... В русской литературе своеобразным аналогом джойсовского Дублина может выступать Петербург, город-миф. Нет смысла проводить подробный сопоставительный анализ творчества Джойса и произведений Гоголя, Достоевского, Толстого и Белого: это уже сделано в монографиях о Джойсе и русской литературе, написанных Н. Корнуэллом и С.С. Хоружим (Н. Корнуэлл, "Джойс и Россия" — 75; С.С. Хоружий, "Улисс" в русском зеркале" — 135). Но вот что интересно: еще ни один исследователь не говорил о сходстве Пушкина и Джойса, хотя образ Петербурга в произведениях всех вышеупомянутых авторов является во многом отражением или полемикой с тем Петербургом, который появляется впервые в русской литературе в "Медном всаднике". Говоря о "русском" Джойсе, по поводу Пушкина в лучшем случае бегло замечают, что "знакомство Джойса с Пушкиным оказалось довольно ограниченным" (Н. Корнуэлл — 75, 32; см. также С.С. Хоружий — 135) и неизменно цитируют фразу Джойса: "Я всегда думал, что он жил как мальчишка, писал как мальчишка и умер как мальчишка" (там же). Но и с творчеством Чехова, по словам Джойса, он тоже не был знаком на момент написания "Дублинцев", однако "Дублинцы", несомненно, представляют именно чеховскую линию в развитии малой прозы (см. Гл. II).

Период развития ирландской литературы, когда Джойс появляется на литературной сцене, принято сравнивать с "серебряным веком" русской литературы. Это не совсем точно, хотя налицо совпадение во времени и феномен внезапного расцвета культуры. Скорее, ирландскую литературу того времени можно сравнить с пушкинской эпохой. Перед ними сходные задачи: идет поиск языка и жанровых форм новой национальной литературы, наступающий вслед за периодом "подражания"; проблема "вторичности", неоригинальности встает особенно остро (одна из особенностей — большая роль переводов из других литератур и стилизаций — см., например, статью В.Г. Белинского "Взгляд на русскую литературу 1847 года": "Литература наша была плодом сознательной мысли, явилась как нововведение, началась подражательностию" — 30, X, 294). В сжатом виде можно обнаружить те же процессы, что и в русской литературе: за короткий промежуток времени романтизм, ориентировавшийся в основном на образцы других европейских литератур, уступает место реализму и натурализму. Ирландская литература рубежа веков, и это видно на примере творчества писателей Ирландского возрождения, например, Иейтса и Дж. Мура, органично вбирает в себя также символизм. После господства поэзии наступает время развития прозаических жанров (пять столетий ирландской литературы называют "веками поэзии", возрождение прозы начинается с "малых" жанров); "возвышенный предмет" заменяется "низкой природой", герой — "обыкновенным человеком"; и, наконец, осуществляются первые попытки создания романа на национальном материале. Д. Благой говорит об этом переломном моменте в русской литературе то же, что можно сказать об ирландской литературе конца 19 — начала 20 веков: "...расширение литературного горизонта, художественного кругозора влекло за собой расширение и жанровой сферы литературы, и самого характера литературного мышления, творческого процесса писателя" ("От Кантемира до наших дней" — 36,1, 159).