Я. Дашковская. «Джеймс Джойс и Нора Барнакль: история любви»

Многие люди хотят увековечить свою любовь, и делают это как умеют. Вот, к примеру, недавно кто-то написал огромными буквами перед входом в мой университет «АНЯ, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!» Но пройдут осенние дожди, потопчутся вечно спешащие студенты — и от этой «любви» не останется и следа…

Ирландский писатель Джеймс Джойс тоже захотел увековечить свою любовь. Он не обычный человек — и поэтому нашел простое, но гениальное решение. Джойс написал роман века «Улисс», все семьсот страниц которого описывают один день — 16 июня 1904 года — день первого свидания Джойса со своей будущей любимой женой Норой Барнакль.

Нора Барнакль

Джим познакомился с Норой на улице, когда рыжеволосая девушка, служившая горничной в дешевом отеле, возвращалась на свой чердак. Наверное, она оказалась ему ровней почтиво всем: острый, бритвенный ум, отсутствие комплексов, независимость и прямолинейность. К тому же, Нора считалась красавицей, поэтому позволила себе, при явном сословном различии, не явиться на первое свидание. Впрочем, при втором (оно-то как раз состоялось 16 июня) она взяла инициативу в свои руки — в прямом смысле. С присущей Джойсу откровенностью пятью годами позже он написал ей из Европы:

«Ведь это ты, бесстыдница, вредная девчонка, сама первая пошла на все. Не я начал первый трогать тебя тогда в Рингсенде. Это ты скользнула рукой мне в брюки ниже все ниже потом отвела тихонько рубашку дотронулась до моего кола щекочущими длинными пальцами и постепенно взяла в руку целиком, он был толстый, твердый, и начала не торопясь действовать пока я не кончил тебе сквозь пальцы, и все это время глядела на меня, наклоняясь, невинным и безмятежным взглядом».

Такого рода эксгибиционизм объяснялся не только детальным интересом художника к человеческому «низу», но и личными мотивами. «Безумные» эротические послания, которыми Джеймс обменивался с Норой во время своих визитов в Ирландию в 1909-1912 гг., биографы объясняют тонким и оригинальным расчетом: «...в отъезде классик подхватил дурную болезнь от уличной девицы — и после этого супруги решили предохраняться от подобных опасностей и измены: слать неприличности друг другу и, получив, с их помощью заниматься самоудовлетворением».

Легкость собственного поведения не помешала Джеймсу дико ревновать Нору, всегда остававшуюся преданной женой. Движущий конфликт «Улисса» — супружеская измена — заимствован из собственного воображения: отвергнутый Норой друг Джеймса Винсент Косгрейв оклеветал ее, сообщив, что переспал с Норой через день после первой ночи любви с Джойсом.

Джойс и Нора Барнакль с сыном Джорджо и дочерью Лючией

Хотя Нора, вероятнее всего, не изменяла мужу, в его болезненном сознании навсегда остался шрам от мнимой «измены», ревности, предательства — ярчайшее свидетельство тому «Улисс», до краев наполненный комплексами уязвленного «рогоносца». Исследователь творчества Джойса Сергей Хоружий писал: «Проекцией ревности трудно не счесть, к примеру, настойчиво утверждаемую изотропность благосклонности Молли: хотя она зорко видит все различия между своими кавалерами, но, тем не менее, подходят ей все, в каждом она заинтересована и с каждым готова что-то начать и докуда-нибудь дойти. Сакраментальное убеждение «каждая готова с любым» проходит сквозь весь роман как кредо Блума и его автора, и в знаменитом лирическом финале, целуя суженого и решая связать с ним свою судьбу, девушка вовсе не думает: «Я не могу без него», она думает: «Не все ли равно — он или другой».

И уж тут Нора никак не могла служить автору примером. Она говорила так: «Не знаю, гений у меня муж или нет, но уж в одном я точно убеждена — такого, как он, больше нету на белом свете». При этом жизнь у Норы была нелегкой. Ей приходилось жить в странах, языка которых она не знала, и постоянно отбиваться от кредиторов; к тому же, из-за неверия писателя в институт брака долгие годы она была «неофициальной» женой Джойса — их брак был зарегистрирован лишь в начале 30-х годов, когда дети уже выросли. Норе было мало дела до «его литературы» — она не прочитала ни одного произведения Джойса-писателя — она любила Джойса-человека: следила за его здоровьем, ограждала от назойливых посетителей, ухаживала за ним после мучительных глазных операций.

И все же, на первый взгляд, не очень понятно, в чем же секрет их счастья. Письмо Джойса к жене от 3 декабря 1909 года проливает свет на это: «Я писал и говорил тебе такие вещи, которые моя гордость никогда больше не позволила бы сказать ни одной другой женщине». И это не пустые слова — секрет их семейного счастья как раз и заключался в сознательном культивировании безграничной близости, эксплуатирующей чувство естественного стыда, разделяющего людей, постоянно преодолевающих этот стыд.

Джим умер первым, и Нора похоронила его на Флунтернском кладбище в Цюрихе в январе 1941 года, перед этим выполнив его последнюю волю — не разрешив католическому священнику отслужить по мужу заупокойную мессу. Также Нора порадовалась, что кладбище примыкает к зоопарку: «Он ведь очень любил львов. Ему будет приятно слышать их рычание». Нора Барнакль пережила мужа на целых десять лет: она не покинула Цюрих, жила уединенно, мало обращая внимания на то, что происходит в мире и, тем более, в литературе: «Когда ты замужем за самым крупным писателем мира, разве будешь обращать внимание на всякую мелочь?»