Правнуки Уленшпигеля

«Моя плоская страна», — пел поэт, музыкант и актер Жак Брель о Бельгии. Найдите-ка еще такого бельгийца, как Брель! Именно бельгийца — ибо он фламандец (следовательно, его имя должно бы звучать «Яак»), но говорил только по-французски. В нем, кажется, сконцентрировалась эта небольшая, но такая интересная страна.

И все же в данном песенном образе узнается только Фландрия, северная часть королевства.

А Бельгия очень разная, как и сами бельгийцы — Две страны (а может, и больше?) в одном государстве. И дело не только в том, что Валлония, юг страны, — это холмистые предгорья Арденн и сами Арденнские горы.

Жители Бельгии делятся в основном на два этноса — фламандцев (больше половины) и валлонов. Первые говорят на том же языке, что и голландцы, их северные соседи. Общий их язык называется нидерландским, с двумя диалектами: фламандским и голландским. Валлоны говорят по-французски, на языке южного соседа, но тоже со своим выговором.

Голландцы-протестанты относятся к фламандцам-католикам, как столичные жители к провинциалам. Свои, конечно, но слегка неотесанные. А французы высмеивают выговор валлонов и рассказывают о них иной раз обидные анекдоты.

От Брейгеля до Гамбринуса...

Я — лицо незаинтересованное, со стороны мне видно лучше, и как-то неудобно доказывать, что ни у голландцев, ни у французов для высокомерия нет ровным счетом никаких оснований. Бельгия — земля талантливых людей, давших миру множество необходимых сегодня изобретений: от географической карты до трамвая. И, кстати, саксофона. Изощренный Босх, восхитительный Брейгель, вальяжный Рубенс. Метерлинк, Сименон, Бежар. Брель (с которого я начал)... И такого, далеко неполного списка более чем достаточно для страны размером меньше Московской области.

В Бельгии популярна цитата, в шутку приписываемая Юлию Цезарю: «Из всех галлов лучше всего варят пиво белги». Белги — это кельтские племена, населившие в доримскую эпоху территорию западнее Рейна. От них и название страны. Да они же, очевидно, общие предки ныне разноязыких бельгийцев.

Профессия пивовара в Бельгии испокон века почетна и уважаема. Гильдия пивоваров была одним из древнейших цехов во Фландрии и Брабанте. В пантеоне святых у них есть свой покровитель — святой Арнольд. Его изображение можно встретить на этикетках некоторых сортов бельгийского пива. Очень чтят пивовары и герцога Брабантского Иоанна I.

В 1288 году он победил лотарингских князей и присоединил к Брабанту герцогство Лимбург. Отдалив от своей столицы Брюсселя границы своих владений, герцог защитил от набегов и разорений поля Брабанта, где произрастал великолепный хмель. И тем создал условия для стремительного развития пивоварения. Брюссельская гильдия пивоваров в XIII веке почитала его своим патроном. Латинская форма имени герцога Иоанна I звучала как Иоханнес Примус.

Простонародье, не владея латынью, произносило это как «Ханс Примус», «Ханпринус» — и так возникло имя легендарного короля Гамбринуса. А именно ему приписывают изобретение пива. (Короля, кстати, Фландрского, то есть фламандского.)

Тогда не зря сегодняшняя Бельгия с ее Брабантом, Фландрией и любовью к пиву — по праву страна Гамбринуса. И не случайно один из наиболее распространенных в стране сортов пива крупной бельгийской семейной пивоварни Хаахт носит название «Примус» в честь Иоханнеса Примуса. Летом изобретательные на праздники бельгийцы проводят Национальный день пива. В этот день Манекен Пис, известный символ Брюсселя, — мальчик, пускаюший струйку, — писает «гезом», хмельным кисловатым, типично бельгийским пивом.

По экспорту пива — Бельгия на третьем месте в мире: после Нидерландов и Чехии, весьма достойных партнеров. В Бельгии варят примерно 450 сортов пива. А поскольку изобретение новых сортов возведено у бельгийских пивоваров до уровня творчества, в стране ежегодно появляются десятка два новых сортов. Впрочем, примерно столько же каждый год и исчезает.

Но стоит лишь пересчитать этикетки (или названия) пива, которое продают и подают в Бельгии, окажется, что их куда больше, чем самих сортов. Примерно около тысячи. Речь идет о так называемом «этикетированном» пиве. Некоторые пивные в известных туристских местах, целые города, а то и деревни заказывают себе партии пива под особыми названиями. Например, в Ватерлоо вам подадут замечательное по вкусу светлое и темное пиво «Наполеон». Варят его, однако, в Брюсселе, а поскольку производить напиток для одной-двух пивных невыгодно, то, видимо, в других местах это же пиво пьют под каким-нибудь другим названием. Не менее пышным.

В 1872 году пивовар Жюль Ванпесте завел свое дело: открыл в городе Брюгге пивоварню «Молоточек». Во Фландрии раньше не было нумерации домов на улицах. Вместо номеров всюду висели различные вывески-символы, по которым именовали дома. Дом «Белый гусь», дом «Серебряная шпора», лом «Колокольчик». Дом семьи Ваннесте назывался «Хамеркен» («Молоточек»). Так же назвали и пивоварню. В 1983 году, когда и продукция, и форма управления предприятием существенным образом изменились, пивоварню переименовали в «Гоуден бом» — «Золотое дерево».

«Золотое дерево» — исторический символ города Брюгге. На средневековых рыцарских турнирах герцогов Бургундских «Дерево» было главным призом за победу. И раз в пять лет в Брюгге проходит историческое театрализованное шествие под названием «Золотое дерево». Сражаются рыцари, приветствуют их прекрасные дамы и льется рекою пиво. Тут от традиционного напитка мы переходим к еще одной бельгийской традиции.

Народные праздники, карнавальные шествия и массовые представления — это национальная страсть бельгийцев. (Сами они будут утверждать, что национальная страсть — футбол.) Как во Фландрии, так и в Валлонии есть свои традиционные, десятилетиями — а то и веками — бережно сохраняемые местные праздники, свойственные только одному городу или району.

В Брюсселе ежегодно летом с пышностью и блеском проходит «Омеганг» — воспроизведение встречи городом в 1549 году испанского короля Карла Пятого, уроженца и владыки Фландрии.

Много часов длится это зрелище, в нем задействованы сотни людей и лошадей. Сохранены все атрибуты эпохи. И многие знатные фамилии Фландрии и Брабанта представлены потомками, передающими традицию из поколения в поколение. Дети начинают «придворными пажами», вырастают в «баронов» и «герцогов». И из года в год продолжают участвовать в «Шествии» — именно так переводится слою Омеганг с брабантского диалекта фламандского языка.

Другая старая традиция, но не аристократическая, а простонародная, живет в валлонском городке Бенш. Масляничный «Карнавал Жилей». «Жили» — особая категория ряженых. Приплясывая, звеня колокольчиками, которыми расшиты их странные, утолщенные горбами на груди и спине оранжевые костюмы, притопывая деревянными сабо, они пересекают город, заполненный сотнями тысяч зевак. На их головных уборах — огромные султаны из страусиных перьев.

Жили несут корзиночки, наполненные апельсинами и время от времени кидают их в толпу или прямо вручают детям. Кому достался апельсин — того ждет счастье. У меня есть возможность проверить это поверье: жили неоднократно дарили апельсины моему внуку.

Костюмы жилей аккуратно хранят годами, передают из поколения в поколение. Жили тщательно и задолго готовятся к очередному карнавалу. Не думайте только, что достаточно приехать в Бенш, надеть оранжевый костюм — и вы уже жиль. Жилем можно стать только родившись мальчиком в семье жиля. И только в городе Бенш.

В Генте в июле проходят шумные, веселые и пьяные десятидневные «Гентские праздники». Есть свои праздники в Ставло, Мальмеди, Ля Рошан-Арденн и других городах. На карнавале во фламандском Алсте (Адосте, если по-французски; города в Бельгии имеют два названия — фламандское и французское: Льеж, например, и Луйк; Брюгге и Брюж) его участники несли карикатурные изображения валлонских политиков.

Увы, здесь начинается совсем другая история...

Осада Брюсселя

Бельгийский писатель Жак Нейринк издал недавно книгу в жанре политической фантастики — «Осада Брюсселя». Вот вкратце ее суть.

...В августе 2007 года брюсселец Шарль Вандеваль вдруг узнает, что Бельгии больше не существует. Управляющий Национальным банком, к которому он кинулся за разъяснениями, подтвердил: произошел раскол страны на две половины — фламандскую и валлонскую.

С Брюсселем возникла драматичная ситуация. Столица бывшей Бельгии и — одновременно — столица Фландрии находится на фламандской территории, но говорят в ней в основном по-французски. Раз нет страны, значит, нет и отдельного субъекта бельгийской федерации — такой у нынешней столицы статус. В Брюссель вошли фламандские «черные сотни», французский язык был запрещен. Валлоны изгонялись из города.

Город повторяет судьбу боснийской столицы Сараево. Превращается из «столицы Европейского союза» в «горячую точку». Само европейское единство поставлено под вопрос... Книга вызвала в стране неприязнь. Фламандская пресса утверждала, что автор нападает на фламандцев.

Нейринк отверг эти обвинения. Он просто в литературной форме рассуждает о тех тенденциях, которые характерны для сегодняшней Бельгии. Он предупреждает, к чему они могут привести. Бельгия, считает Нейринк, сильно похожа на бывшую Чехословакию: богатый север и значительно менее богатый юг (в Чехословакии — чешский запад и словацкий восток). Одна часть населения живет с убеждением, что кормит другую. И желает это положение изменить.

Он всегда поражался, что столицей Европейского союза было избрано такое спорное место, как Брюссель. Это все равно, что символом объединенной Европы сделать Страну Басков, Кипр или Северную Ирландию.

Очень мрачная фантазия. Но дыма без огня не бывает, а фантаст прогнозирует день завтрашний, глядя в сегодняшний. И во вчерашний.

До 1830 года государства Бельгия на карте Европы не было. А вот графство Фландрия — как и соседние франкоязычные княжества — уже существовало с IX века. К XIII веку Фландрия процветала. В ней раньше многих других европейских земель появились признаки зарождения капитализма, она стала государством торговцев и мастеровых.

Приходилось ей бывать под владычеством Франции и избавляться от него. Последний раз это было при императоре Наполеоне. Но фламандцы считают самой исторической победой своего народа «битву золотых шпор» при Кортрейке (Кургре по-французски) 11 июля 1302 года, когда цеховые ополчения фландрских городов и крестьяне окрестных сел разгромили французских рыцарей.

Простолюдинам — крестьянам и горожанам — тогда запрещалось носить оружие. Но они имели право на длинные ножи, необходимые при работе. У ополченцев Кортрейка ножи оказались очень длинными. Они заманивали надменных дворян-всадников на болотистые земли, кони под тяжестью доспехов увязали в вязкой земле. Тогда «фламандское мужичье» стаскивало рыцарей с коней и добивало ножами. Они кучей кидались на рыцарские мечи, гибли, но следующие добирались до сеньорского горла. Строго говоря, против французов тогда сражались не только фламандцы. Но они считают эту дату началом своего государства.

И хотя с тех пор Фландрия неоднократно переходила из рук в руки более могущественных соседей, в конце XX века она ежегодно отмечает 11 июля как национальный праздник.

Только Фландрия — не Валлония. И у праздника всегда есть некоторый привкус фламандского национализма. В 2002 году Фландрии собирается пышно отпраздновать свое 700-летие.

Но история сложилась так, что жизнь Фландрии всегда протекала в тесном взаимодействии с примыкавшими к ней южнее франкоязычными территориями, нынешними валлонскими провинциями. Кроме того, в период наполеоновского господства в административных структурах и школах фландрских территорий насаждали французский язык.

Поэтому, когда фламандцы и их южные соседи валлоны после освобождения от Наполеона были присоединены к протестантскому Нидерландскому королевству, где им, католикам, оказалось неуютно, они осознали, что представляют собой некую общность, именно благодаря католической религии и общему французскому языку. Это объединило их в борьбе за независимость и создание бельгийского государства. Не случайно на гербе Бельгии появилась надпись «В союзе — сила».

В начинавшей индустриальную зпоху Европе Фландрия уступила первенство шахтам и черной металлургии Валлонии. Разворачивалась бельгийская промышленная экспансия, достигшая даже Сибири и Средней Азии. Франкоязычная Валлония процветала.

В стране, где больше людей говорит на фламандском языке, он стал считаться мужицким. По-французски говорили при королевском дворе, он был государственным. Писать по-фламандски считалось неприличным. На французском написан самый фламандский из романов «Легенда об Уленшпигеле». Потому-то мы и знаем его автора как Шарля де Костера. А он отнюдь не Шарль. Он Карел, и «де» — не французская дворянская частица, а нидерландский артикль. В Музее Уленшпигеля в городе Дамме Костер нигде не именуется Шарлем: Карел Де Костер. По-французски писал и автор «Синей птицы» фламандец Морис Метерлинк.

После второй мировой войны тяжелая промышленность Валлонии постепенно втягивалась во всеобщий кризис. Истощались природные ресурсы, мир переходил к новым технологиям. Предприимчивые от природы фламандцы быстро уловили дух перемен. Они стали активно осваивать банковский бизнес, внедрять высокотехнологичные производства, не забывая при этом о своем традиционно развитом сельском хозяйстве.

Кроме того, все порты Бельгии находятся во Фландрии, например, Антверпен, один из крупнейших в мире. Там же, кстати, и крупнейший в мире алмазный рынок. К морскому побережью потянулись современные автодороги. Для Фландрии наступил период процветания. В Валлонии чернеют терриконы заброшенных шахт в Шарлеруа.

И выплеснулись наружу дремавшие национальные чувства. Экономический рост стимулировал рост национального самосознания фламандцев. В начале шестидесятых языковая проблема дошла до мордобоя: вы могли обратиться во Фландрии по-английски и по-русски (если бы вас поняли), но за французский вам бы начистили лицо.

Случалось даже, хотя и редко, что активисты приезжали во франкоязычный, в основном, Брюссель, спрашивали, скажем на улице Карла Великого у прохожего: «Из дат Кейзерка-релстраат?», а получив ответ: «Уи, мсье, Рю Шарлемань», учили его отвечать по-человечески кулаками. Потом удалялись, оставив плакат: «Влаамс Бруксель воор де вламинген!» — «Фламандский Брюссель — фламандцам!»

Валлонские энтузиасты прикрепляли, где могли, изображение галльского петуха, особенно в тех местах, где это портило настроение фламандцам.

До боснийского варианта, к счастью, не дошло, началась мощная законодательная деятельность. Установлено равенство французского и фламандского языков. В 70-х начались конституционные реформы. Королю пришлось иметь два имени: французское Бодуэн (к которому он привык с детства) и фламандское — Бодувийн. Монарх обязан владеть обоими языками. И кстати теперь владеет. Деятели общебельгийского масштаба ведут дискуссии по телевидению, каждый говоря на своем языке, но свободно понимают иноязыкого оппонента.

В армии существуют франко- и фламандоязычные подразделения. Валлоны именуют полки своих фламандских братьев по оружию «китайской армией». Почему? А ничего не понятно!..

В это время и появился в стране анекдот.

Выпускное построение в военном училище, где учится китайский эмигрант, гражданин Бельгии. Начальник училища командует:

— Внимание, господа офицеры! Валлоны — нале-, фламандцы — напра-ВО! Лейтенант Чжан, а вы какого черта торчите, как столб?!

— Мой полковник! А что делать нам, бельгийцам?

Бельгийцы разделились на культурные сообщества — фламандоязычное и франкоязычное, свои права гарантировали маленькой немецкой общине на дальнем востоке страны. Разделили систему образования и другие области культуры, в том числе печать, радио, телевидение. В 80-х годах оформили раздел страны на Фландрию, Валдонию и Брюссель. Политические партии, общественные организации делятся на фламандские и валлонские.

Наконец, в 1994 году закрепили политическую автономию: небольшая Бельгия становится федеративным государством — в невероятно сложном устройстве которого непросто разобраться.

Сегодня в Бельгии шесть правительств и столько же парламентов: федеральные, фламандские, французского сообщества, германского сообщества, столичного региона Брюссель и Валлонии.

Результат — невероятные бюрократические трудности. Например, жителю Брюсселя, чтобы купить лицензию на рыбалку в валлонских речках, нужно ехать в рабочий день в Валлонию. В выходные дни соответствующие учреждения закрыты. В Брюсселе продаются лицензии только для брюссельского региона, соответственно во Фландрии — только для фламандской территории.

Недавно в Брюсселе всерьез обсуждался вопрос, какое соотношение франкоязычных и фламандоязычных пожарных должно быть в городской команде двуязычного города. К счастью, восторжествовал здравый смысл: решили, пусть в ней будут просто хорошие пожарники.

Надписи в городе на двух языках. А три городских вокзала, через которые следует поезд с востока на запад, носят один французское, один — фламандское, а центральный — двуязычное название.

Но, увы, в большинстве магазинов вас по-фламандски не поймут. Особенно, в многочисленных лавчонках, принадлежащим марокканцам. Да и вообще, во франкоязычной части страны скопились выходцы из франкоязычной Африки.

Соглашение о партнерстве и сотрудничестве Европейского союза с Россией Бельгия как член ЕС ратифицировала три с половиной гида: столько оно проходило все парламенты «областного и районного масштаба», как выразился один знакомый российский дипломат.

Есть люди, которые рассуждают: раз Европа становится единой, то развод фламандцев с валлонами будет естественным и безболезненным и его никто не заметит.

Эти люди словно забыли о существовании третьего региона страны — Брюсселя. Брюссель дает около сорока процентов сбора налогов в стране. В нем заметно преобладает франкоязычное население. И если раскол на южную и северную части Бельгии произойдет, трудно себе представить, что Брюссель легко согласится стать частью Фландрии, несмотря на то, что фламандцы присвоили ему звание своей столицы.

Сараевский сценарий для Брюсселя все же, пожалуй, останется фантастикой. А вот конфедерация, в которой он будет требовать суверенного места, — дело довольно реальное.

Но тут остро встанет вопрос: как в таком случае столица Фландрии может находиться на территории суверенного субъекта конфедерации?

Родина Уленшпигеля

На вопрос, почему бельгийцы так предприимчивы, один бельгийский приятель мне ответил, что, мол, страна столетиями была под иностранным игом, в ней подавляли все национальное, из века в век обирали население, но нужно было жить и продолжать род. Поэтому бельгийская нация складывалась, как нация ловкачей и хитрецов, умевших, несмотря на гнет, сохранять оптимизм, добиваться своей цели и, если необходимо, обманывать масть и закон.

Мне, еще в детстве полюбившему бессмертного, неунывающего Тиля Уленшпигеля, каким его изобразил Шарль (Карел?) де Костер, такое объяснение показалось достаточно логичным. Пройдоха Тиль действительно частенько выглядывает из бельгийцев и просит «поцеловать его в те уста, которыми он не говорит по-фламандски».

Кто хорошо помнит роман де Костера, согласится, что бывало Тиль и перебарщивал в своих проделках. Вполне официальные публикации говорят о том, что по ряду показателей Бельгия — наиболее коррумпированная страна Европейского союза. Или, скажем, кто как не потомки Уленшпигеля (разве что еще российские бизнесмены) смогли бы продать запрещенную в Европе британскую говядину под видом бельгийского мяса?

И все же каверзы — не главное, с чем Тиль вошел в историю. Его запомнили как героя, для которого свобода превыше всяких благ и который способен почувствовать чужое горе как свое собственное. И его гены по-прежнему живы в бельгийцах.

Бельгийцы — как правило, уверенные в себе, независимые люди. Они хорошо знают свои права и отлично умеют ими пользоваться. Не сомневаюсь, что, несмотря на сложные игры политиков, большинство бельгийцев — по обе стороны языковой границы — все же против раскола страны. Но если им, допустим, скажут, что ради сохранения единства придется несколько ограничить себя в каких-то свободах, они дружно выступят за раздел.

В Бельгии принято открыто и решительно отстаивать свои права, если возникает впечатление, что их попирают. Бельгийцы в любой момент готовы выйти на демонстрацию в защиту прав, будь то рабочие завода «Рено» в брюссельском пригороде Вильворде или сексуальные меньшинства, требующие узаконить однополые браки.

Бельгийцы отзывчивы на чужую беду и трогательно внимательны к слабым. Я мог бы рассказывать об игротеке для слепых детей, об очень популярной театральной студии для умственно неполноценных подростков, о самых разных видах благотворительности, в том числе распространившейся и на нашу страну. В Бельгии несколько лет успешно действуют, во многом за счет чистого энтузиазма, общественные организации, принимающие на летний отдых детей-сирот и детей из зоны чернобыльской аварии.

При всей моей любви к творчеству Бреля, я не могу по сути принять для Бельгии определения «плоская страна». Слишком уж самобытна родина Уленшпигеля, всегда державшего при себе сову и зеркало — мудрость и забаву.