Брижит Бардо. Оправдание блондинки

Её сравнивали с Мэрилин Монро, хотя их сходство, пожалуй, ограничивается цветом волос и потрясающей сексуальностью. Но если Мэрилин была «девушкой с соседней улицы», немного карамельной, с обещанием вечного хэппи-энда в глазах, за что её и любили все американцы, вне зависимости от пола, то Брижит больше подходило звание секс-бомбы. Европейские мужчины преклонялись и вожделели, женщины — ненавидели. Известен случай, когда на актрису, зашедшую в больницу к своей дублёрше, набросилась санитарка. Она старалась попасть Брижит по лицу и кричала: «Проклятая шлюха! Неужели тебе мало мужчин? Оставь кого-нибудь и нам!..»

В далёком 1937 году семейство господина Бардо ужинало в маленьком ресторанчике. Образец благопристойности, семья настоящих французских буржуа, они никогда не испытывали материальных трудностей и казались идеалом спокойной жизни: Луи Бардо владел заводами, а его жена занималась детьми. К их столику подошла цыганка и сказала отцу семейства: «Мсье, ваше имя прославится на весь мир!..» Луи обрадовался, услышав в этом обещание процветания своему делу. Мог ли он подумать, что имя прославится благодаря маленькой Брижит? И, увы, прославится отнюдь не так, как этого хотелось бы настоящему французскому буржуа.

Детство Брижит было не самым радужным: родители часто ссорились и делали это с истинно французской страстью. Отец грешил страстью к эффектным уходам. Во время ссор Луи демонстративно собирал чемодан или пытался выброситься из окна пятого этажа... А вдобавок к общей нервозности семья считала Брижит настоящим гадким утёнком. И в самом деле похвастаться было нечем: тусклые волосы, очень заметное косоглазие, выступающие передние зубы... Эффект от такого сочетания усиливался очками, которые должны были скорректировать зрение и проволокой на зубах (лишь потом лёгкое «ведьминское» косоглазие и капризно поднятая верхняя губка стали «фирменной карточкой» Брижит). Особых успехов в учёбе у девочки тоже не было, она чувствовала себя забытой и заброшенной, а ещё очень завидовала старшей сестре, которую все считали удивительной красавицей.

Но во время войны, когда учёба была забыта, а семья решала вопрос выживания, Брижит занялась танцами. И спустя совсем немного времени из гадкого утёнка получилась очаровательная точёная девочка с потрясающе прямой осанкой и лёгкой походкой. Поводом для гордости стало умение пройти по всему дому со стаканом воды на голове так, чтобы не пролилось ни капли. После войны у Брижит появились первые поклонники. Юноши из семейств таких же благопристойных буржуа, мечтавшие сделать карьеру адвоката или продолжить семейное дело. Но будущей звезде совсем не хотелось стать чинной матроной, посвятить всю жизнь воспитанию детей и лет через двадцать благосклонно взирать на неуклюжих мальчиков с хорошими манерами, которые придут свататься к её дочерям...

И Брижит пошла «в искусство». В балет — не зря же она столько занималась танцами — но второй Анной Павловой ей было не стать. Зато она стала отличной моделью для Elle. Именно после съёмки для этого журнала она познакомилась с Вадимом Племянниковым, сыном русского эмигранта первой волны... с тем самым, который однажды станет знаменитым режиссёром Вадимом Роже. Он найдёт повод для знакомства, Брижит попадёт на съёмочную площадку к Марку Аллегре. С этого начнётся их бурный роман.

Родители Брижит были в ужасе от «этого русского». Ужас выражался в том, что после его ухода они пересчитывали серебряные ложечки; в том, что Луи Бардо категорически запрещал дочери общаться с Вадимом и угрожал тому — в середине века девичья честь всё ещё имела определённую ценность даже во Франции; в том, что девушку обещали отослать в закрытый пансион...

Впрочем, Брижит знала, что делать. После очередного скандала она спокойно пошла, включила газ и положила голову в духовку. После этого чета Бардо поняла, что с девочкой лучше не спорить. И как только Брижит исполнилось восемнадцать, она вышла замуж за Вадима. Жизнь с мужем оказалась вовсе не идиллической — маленькая квартира и необходимость делать всё самостоятельно быстро убили страсть. Брижит изменяла мужу, когда была на съёмках, а потом пыталась как-то это искупить, окружая его самой нежной заботой. Но долго так продолжаться не могло. Финальным аккордом их брака, по иронии судьбы, стал фильм, благодаря которому Брижит стала звездой. «И Бог создал женщину» практически провалился во французском прокате, но именно после него для Брижит открылся Голливуд. Впрочем, она предпочитала сниматься в Европе...

Партнёром по съёмкам, а потом и возлюбленным актрисы стал Жан-Луи Трентиньян. «Ещё один нищий иммигрант!» негодовали родители актрисы. — Да ещё и женатый...» Но для Брижит всё это не имело значения. Она была безоблачно счастлива и полагала, что теперь-то встретила своего сказочного принца. Жаль, что и эта сказка была не слишком долгой. Жана-Луи призвали в армию. Актриса обивала пороги госучреждений, пыталась кокетничать с чиновниками и... завела роман с Жильбером Беко. Он долго добивался её благосклонности, а когда наконец добился, из страстной ночи получился анекдот о невовремя вернувшемся муже: Жан-Луи приехал в увольнительную.

После их расставания Брижит с головой окунулась в череду непродолжительных романов. Жильбер Беко, Саша Дистель и многие другие, кого она даже не могла припомнить. Так продолжалось ровно до знакомства с Жаком Шаррье. Но ему было мало непродолжительного романа, и через некоторое время Брижит сочеталась браком с молодым актёром, а потом родила ребёнка. Она не стремилась стать матерью. И Николя обязан своей жизнью лишь тому, что тогда во Франции был официальный запрет на аборты.

Жак Шаррье, сын полковника, был воспитан в рамках той же морали, что и Брижит. Но если она всю жизнь мечтала выбраться из «района благопристойности», то для Жака семейные обеды и поход в церковь по воскресеньям были тем самым идеалом, к которому он мечтал привести свою семью. Он попытался заставить Брижит бросить сниматься, но её тяга к свободе была совершенно бесконтрольна, и вскоре Жак Шаррье начал сходить с ума, а потом они разошлись. Брижит без малейших угрызений совести оставила сына на попечение своих родителей и бывшего мужа и с головой окунулась в привычную жизнь. Съёмки, романы, романы и съёмки, третий брак, столь же неудачный, как и первые два. Потом — юные любовники, которые беззастенчиво ею пользовались, а случалось, и поколачивали.

И к 1973 году Брижит поняла, как она устала от всего происходящего. И она заявила о том, что уходит из кино. Из кино — но не из общественной жизни. Её долгом по отношению к миру стала защита животных. Она протестовала против корриды в Москве и против признания фуа-гра кулинарным достоянием Франции. В интервью, которое актриса как-то дала «АиФ», она сказала следующее: «Например, сейчас у меня на вилле живет около сотни животных: барашки, лошади, собаки, кошки, ослики, козы, кролики. И я вас заверяю, что даже все вместе взятые они причиняют значительно меньше беспокойства в доме, чем один-единственный мужчина».

Сказка, которой всегда так не хватало в жизни Брижит, оказалась грустной. Все принцы рано или поздно превращались в конюхов или умерли, и теперь состарившаяся принцесса холит и лелеет животных, говоря, что с ними дружить намного легче, чем с людьми. Впрочем, нам ли судить о том, хорош или плох финал — ведь счастье не исчерпывается столь любимой всеми женщинами формулой «жили они долго и умерли в один день...»