«Оскар Уайльд — поэт "Саломеи"» (Oscar Wilde: the Poet of "Salome")

<...> Подноготная этого ослепительного образа была еще более жалкой, чем обывательское воображение, его породившее. Время от времени его награды — трофеи академической молодости — закладывались в ломбард, и бывало, что юная жена блестящего острослова одалживала деньги у соседки на пару туфель. Уайльд был вынужден занять пост издателя мелкой газетенки, и только с появлением его блестящих комедий начался период роскоши и богатства — последний, краткий период его жизни. «Веер леди Уиндермир» мгновенно покорил Лондон. Верный традиции ирландских комедиографов, идущей от Шеридана и Голдсмита до Бернарда Шоу, Уайльд вслед за ними превратился в придворного шута англичан. Он сделался образцом столичной утонченности, а ежегодный доход от его произведений достиг полумиллиона франков. Свое золото он раздавал направо и налево. Каждое утро он покупал два дорогих цветка: один для себя, другой для своего кучера; вплоть до самого начала сенсационного

процесса он ездил в коляске-двойке с роскошно одетым кучером и напудренным пажом.

Падение его было воспринято с безграничным пуританским восторгом. <...> Независимо от того, обоснованы или нет были предъявленные ему обвинения, Уайльд несомненно оказался козлом отпущения. Главное его преступление состояло в том, что он стал причиной общественного скандала в Англии; ведь хорошо известно, что английские власти сделали все от них зависящее, чтобы уговорить его бежать, прежде чем будет подписан приказ о его аресте. <...> В действительности Уайльд был отнюдь не извращенным монстром, невесть откуда взявшимся в благополучной цивилизации современной Англии, — напротив, он был логическим и неизбежным продуктом англосаксонского школьного и университетского воспитания с его жестким регламентом и тайными пороками.

Осуждение Уайльда английским обществом было обусловлено многочисленными и неоднозначными причинами, однако оно не являлось лишь естественной реакцией чистой совести. Всякий, кто пристальней вглядится в непристойные надписи, грязные картинки, пошлые жесты, порожденные в этом обществе, определенно усомнится в его чистосердечии. Всякий, кто станет наблюдать за жизнью англичан, будь то в казармах или в солидных фирмах, наверняка усомнится в безгрешности тех, кто забрасывал Уайльда камнями. По сути дела, всякому затрагивающему эту тему будет не по себе, ибо он испугается, что его собеседник знает о ней больше, чем он сам. Объективному критику не следует забывать, что писал Уайльд в «Скотс обзервер» в защиту «Дориана Грея». Всякий, писал он, увидит свой собственный грех в «Дориане Грее». Никто не может сказать, в чем состоял грех Дориана Грея. Однако всякий, кто признает этот грех, совершил его сам.

Здесь мы нащупываем самый пульс искусства Уайльда — грех. Он убедил себя в том, что несет порабощенному народу благое учение неогедонизма. Свои собственные отличительные свойства (возможно, свойства его окружения) — проницательность, благородство и бесплодный интеллект — он подчинил служению теории красоты, которая, как он считал, призвана возродить золотой век, нести в себе радость юной цивилизации. Но если и есть правда в его субъективной трактовке Аристотеля, в его мятущейся мысли, оперирующей скорее софизмами, нежели силлогизмами, в его тяге к существам, столь же чуждым ему, как чужда преступность смирению, — то эта правда в основе своей порождена глубинными истоками католицизма, в соответствии с которыми человек может достигнуть святости, лишь испытав чувство разобщенности и утраты, что и есть грех. <...>

(1909)

Комментарии

Статья напечатана в триестской газете «Пикколо делла сера» 24 марта 1909 г.

...мелкой газетенки. — Имеется в виду журнал мод «Мир женщины».

...в защиту «Дориана Грея». — В журнале «Скоте обзервер» от 12 июля 1890 г. под заголовком «Ответ мистера Уайльда» Оскар Уайльд возражает автору недоброжелательной рецензии на «Портрет Дориана Грея».