Норе Барнакль

Дублин, 9 декабря 1909 г.

Мой маленький сладкий озорной потрахунчик, купи себе еще прелестных панталон, или чулок, или подвязок. Купи себе игривые панталоны, любимая, и не забудь сбрызнуть их штанины каким-нибудь чудесным ароматом и еще испачкать их сзади, совсем чуть-чуть.

Ты, кажется, беспокоишься, получил ли я твое письмо, которое, как ты говоришь, еще пошлее моего. Чем же оно пошлее, любовь моя? Да, оно пошлее — в одном или двух местах. Я говорю о том месте, где ты пишешь, что будешь делать своим языком (помимо того, что ты отсосешь мне), и еще то прелестное словечко, которое ты всегда пишешь такими крупными буквами и подчеркиваешь, ты, маленькая негодница. Как это захватывающе слышать это слово (и еще одно или два, которых нет в твоем письме) из девичьих уст. Но я бы хотел, чтобы ты говорила о себе, а не обо мне. Напиши мне длинное письмо, полное разных подробностей о себе, любимая. Ты знаешь, как довести меня до эрекции. Наполни свое письмо мельчайшими деталями, непристойными, тайными, грязными. Не пиши ни о чем кроме этого. Пусть каждое предложение будет полным грязных, нескромных слов и звуков. Их так прелестно слышать или видеть на бумаге, и чем грязнее, тем прекраснее.

Две части твоего тела, те, что, делают непристойные вещи, я нахожу самыми прелестными. Я предпочитаю твою задницу, любимая, твоим грудям, потому что она выделывает такие непристойные штуки. Я люблю твою промежность не столько за то, что туда я трахаю тебя, сколько потому что она может делать другие непристойные вещи. Я мог бы лежать и блудить в твоей промежности весь день напролет, глядя на то божественное слово, которое ты написала, и на то место, где ты писала, что ты будешь делать языком. Как бы я хотел услышать, как эти неземные возбуждающие грязные словечки срываются с твоих губ, видеть, как твои губы издают непристойные звуки, чувствовать, как твое тело содрогается под моим, слышать грязное, мощное, девчачье пердение, дробью вылетающее из твоей прелестной голой девичьей попки и всё врезаться, врезаться, врезаться в промежность моей маленькой озорной жгучей птички-потрахунчика.

Я так счастлив теперь, ведь моя маленькая шлюха говорит, что хочет, чтобы я отделал ее в задницу, она хочет, чтобы я дал ей в рот, она хочет расстегнуть мои брюки, и вытащить оттуда моего дружка, и сосать его, как сосцы матери. Большего и еще более извращенного она хочет, моя маленькая нагая распутница, моя похотливая извивающаяся маленькая негодница, моя сладкая грязная маленькая пердунья.

Спокойной ночи, моя маленькая пизденочка, а я лягу и буду теребить своего друга, пока не кончу. Пиши больше и непристойнее, любимая. Играй со своими складочками, пока пишешь, чтобы твоя речь становилась пошлее и пошлее. Пиши покрупнее непристойные словечки, и подчеркивай их, и целуй, и прислоняй их на секундочку к своей сладкой, горячей щели, и еще задери свои юбки на мгновение и подержи их под своей дорогой маленькой пердящей попкой. Можешь добавить еще что-нибудь, если хочешь, и потом можешь отсылать это письмо мне, моя дорогая, темнозадая птичка-потрахунчик.

Джим