1.7. Авторские аномалии: окказионализм или неологизм?

Лингвистические девиации, возникающие в художественных текстах, представляют собой одну из форм проявления индивидуально-речевых особенностей носителей языка и являются, таким образом, речевыми девиациями.

Различные авторские девиации, как продукт языкотворчества всегда привлекали внимание исследователей. В этом плане стоит отметить работы М.А. Бакиной, Л.В. Зубовой, Н.Н. Зарецкой, Б.А. Беловой и др.

Новые слова, возникающие в процессе языкотворчества, могут обозначаться сразу несколькими терминами, близкими по значению: неологизм, окказионализм, новообразование, девиации.

Первым стал употребляться термин неологизм. Как утверждает «Краткий этимологический словарь русского языка», термин «неологизм» был заимствован из французского языка в XIX в. Неологизмы — слова, значения слов или сочетания слов, появившиеся в определенный период в каком-либо языке или использованные один раз (окказионализмы) в каком-либо тексте или акте речи [ЭРЯ 1997:262].

Таким образом, в современном понимании неологизм является единицей не только языка, но и речи и не противопоставляется окказионализму, как это было в более ранних исследованиях (Ю.А. Бельчиков, В.Н. Хохлачева).

В Монографии О.А. Габинской «Типология причин словотворчества» автор также оспаривает правомерность противопоставления неологизмов и окказионализмов, возражая А.Г. Лыкову, считавшему, что «нет никаких оснований окказиональное слово называть неологизмом, ибо новым может быть только то, что способно с течением времени «стареть» — утрачивать качество новизны», а «по целому ряду своих признаков и особенностей функционирования окказиональное слово выключено из фактора временной протяженности языкового существования, а значит, и из фактора исторического развития и изменения. О.А. Габинская пишет, что окказионализмы возможно называть неологизмами, ибо новый — не только «впервые созданный или сделанный, недавно появившийся или возникший» (антоним — старый), но и «незнакомый, малоизвестный» (антоним — известный, знакомый). Окказионализмы — это новые слова, неизвестные ранее литературному языку, точнее — большинству его носителей, для которых каждое такое слово воспринимается как новое. Необычное, независимо от того, с какой целью оно создано» [Габинская 1981:29].

В современной научной литературе существует много работ, посвященных различным классификациям окказионализмов, попытке упорядочения и систематизации способов окказионального словообразования (Габинская 1969, Лыков 1976, Земская 1972, Янко-Триницкая 1975, Калниязов 1975, Улуханов 1977, Намитокова 1986 и др.) И в каждой из этих работ присутствуют термины, включающие определение «индивидуальный».

Так, Э. Ханпира называл их художественными окказионализмами, и противопоставлял их окказионализмам обычной речи: «Следует различать обычные окказионализмы и художественные окказионализмы. Первые бытуют в основном в устной речи. Вторые всегда письменно закреплены. Художественные окказионализмы — компоненты художественной речи и в таком своем качестве — элементы образной ткани произведения. Художественные окказионализмы не создаются для вхождения в язык. Их задача — обслужить определенную художественную ситуацию» [Ханпира 1972:253]. Художественные окказионализмы в трактовке Ханпира также могут обозначаться терминами авторских неологизмов (Р.А. Киселева), индивидуализмом (Р.Ю. Намитокова) и др. В целом, ученые расходятся в терминологии, но сходятся в понимании авторского лингвистического новообразования как контекстно закрепленной единицы.

Исследователи, стремящиеся к конкретизации, дихотомии «неологизм/окказионализм» превращают ее в трихотомию, добавляя термин Г.О. Винокура «потенциальное слово» [Винокур 1959:327], хотя и не все с этим согласны [Намитокова 1986:15].

Учитывая многообразие авторских словесных новообразований, А.В. Флоря приводит следующую, на наш взгляд, наиболее полную их классификацию.

1. Собственно потенциализмы — лексемы, которые легко и даже неизбежно создаются по продуктивным моделям данного языка в конкретной ситуации. Такие слова обычно не фиксируются словарями, носители языка могут вообще не знать о них, нигде не встречать их ни в какой форме, но при необходимости безошибочно образуют именно эти лексемы. Так, самка и детеныш кита могут быть только китихой и китенком, а учение Ламарка — ламаркизмом, но мы не найдем этих слов в толковых словарях. Таким образом, разговорный язык — даже там, где возможны словообразовательные варианты, — системно ограничивает нашу свободу выбора, потенциальные слова весьма жестко детерминированы контекстом их возникновения, оттенками семантики.

2. Потенциальные слова, имеющие номинальных авторов. К данной подгруппе относятся такие лексемы, как «гражданин», «промышленность», «партийность», «образованщина», созданы соответственно А.Н. Радищевым, Н.М. Карамзиным, В.И. Лениным, А.И. Солженицыным (первые три слова — просто кальки). Все эти слова являются потенциальными, и у них у всех есть авторы (или этих авторов можно установить), хотя точно такие же слова могли бы придумать многие другие люди

3. Авторские неологизмы почти не отличаются от общеязыковых неологизмов, о которых шла речь, — от слов типа «двадцатипятитысячник», «комсомолец», «космонавт» т. п. Они соответствуют реалиям определенной эпохи, входят в общее употребление, создаются по продуктивным моделям и т. д. но вводят их в оборот не СМИ, а частные лица — писатели, философы и др. люди, претендующие на то, что придуманные ими слова приживутся в языке.

4. Авторские новообразования отличаются от авторских неологизмов тем, что они ближе к окказиональной лексике. Это слова, придуманные писателями для конкретного контекста по сравнительно продуктивным моделям, но, в отличие от авторских потенциализмов (см. пункт 2), требующие известной доли фантазии, своеобразия, они довольно легко входят в язык, поскольку не противоречат его системе. Например, джойсовское «pickmeup» (проститутка), слово, которое зафиксированно в словаре, впервые появилось в «Улиссе». Большинство таких слов не обозначает какие-то новые вещи, а более точно или оригинально характеризует общеизвестные.

5. Системные окказионализмы — слова не потенциальные, образованные по малопродуктивным моделям (чаще всего это случаи каламбурного и обратного словообразования), но вполне предсказуемые. Так, в переводе H. М. Демуровой «Алисы в Зазеркалье» встречается насекомое «стрекозел», сочиненное внезависимости от В.В. Маяковского, у которого есть такое же слово: переводчица просто не помнила об этом.

6. Собственно окказионализмы — слова, созданные писателями «по случаю», как правило, по непродуктивным моделям, малопредсказуемые, вписанные в определенный контекст, практически не входящие в общенациональный язык. С точки зрения семантики, не обязательно представляют собой инновации, обычно их денотаты бывают вневременными. В структуре их значения особой релевантностью обладают изобразительный и эмотивный компоненты.

7. «Заумные» лексемы и квази-лексемы (лексоиды) — о таких случаях пишет и А.Г. Лыков [Лыков 1976:21—23]. Классическим примером такого рода является фраза Л.В. Щербы «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка». Как латынь была «паролем» ученых, так эта конструкция превратилась в «пароль» филологов, особенно окончивших Ленинградский университет. Пристрастие к этой фразе проявляется и на бытовом уровне — в слэнге филологов. Помимо важного лингвофилософского значения (иллюстрирование роли грамматической формы в языке), конструкция Щербы обладает еще игровой функцией.

Хотелось бы особо отметить, что в большинстве уже упомянутых выше работ по окказиональному образованию исследованию подвергаются новообразования в контексте теории словообразования. Отличительной особенностью работ является то, что термином окказионализм в большинстве случаев обозначается неузуальное, неканоническое, «творимое» и «одноразовое» слово, т.е. в конечном счете, аномальная единица лексического уровня языка. Наряду с «окказионализмом» в силу его традиционности и общепринятости в лингвистике, мы рассматриваем окказиональность как одно из проявлений аномальных явлений в языке — девиаций, как явлений, отклоняющихся от нормы (ошибки, оговорки, иноязычную непонятную нам речь, акцент или дефекты речи и различные окказиональные образования — благодаря им осознаётся норма) — системы правил, нарушение которых вызывает непосредственную реакцию, интерес.

Обращаясь к исторической ретроспективе, следует отметить, что проблема аномалии была затронута еще античными лингвистами. Хорошо известен спор между аналогистами александрийской школы, требовавшими унификации морфологических парадигм, и стоиками пергамской школы, отстаивавшими позиции языковых аномалий. Аномалисты утверждали, что среди языковых явлений нет полной схожести, что в языке существуют непоследовательность и неупорядоченность. Стоики рассматривали понятие аномалии в качестве принципа строения языка, исследовали проблемы системных и несистемных факторов в строении языка, соотношение «разума и обихода» в языке [Звегинцев 1965].

В прошлом веке в школе младограмматиков аномалии наряду с аналогией стали предметом внимания как один из важнейших факторов языковой эволюции. Аналогия, по мнению младограмматиков, влечет за собой замену старой формы — новообразованной. Пауль называет аналогию «идолом современного языкознания» и сравнивает образование по аналогии с решением пропорции, где, зная ряд привычных комбинаций, можно свободно создать искомые члены пропорции по образцу [Березин 1992]. Пауль видит в изменении по аналогии путь преодоления разнообразия. Но это не совсем так, поскольку такие изменения могут приводить не только к формированию или расширению одной системы, но и к разрушению или ослаблению другой.

До XIX века нарушения языковых норм были предметом насмешек, исправлений или профилактики. В XIX веке преобладает равнодушное отношение к феномену языковых нарушений, или отрицание существования самого феномена нарушений. Однако к концу века такое отношение начинает постепенно преодолеваться. Приходит осознание того, что деятельность «нарушителей норм» имеет особую эстетическую функцию. Девиации воспринимаются не как деструктивный феномен, а как средство художественной выразительности, создания новых языковых средств, которые более адекватно выразят мысли и чувства людей в постоянно меняющемся мире, как языковая новизна, Так, изучая ошибки во французском языке, А. Фрей пришел к выводу, что в этих ошибках отражается новая система в стадии становления. Сегодняшняя ошибка — это завтрашнее правило. По мнению автора, в основе изменений лежит пять тенденций: аналогия, дифференциация, экономия, неизменность и экспрессивность [цит. по Гак 2003].

«Положительное отношение к ломке языковых норм характеризует такие направления лингвистической мысли, как эстетический идеализм, опоязовскую теорию остранения, футуристическое словотворчество и, шире, языкотворчество, а позднее и концепцию поэтической актуализации языковых средств в пражской школе» [Крылов 2003:36].

В лингвистике второй половины XX в. понятие языковой нормы охватило новую для лингвистики область — действия языковых правил, интуитивно соблюдаемых живыми носителями языка, но не сформулированных или неточно сформулированных в кибернетической модели языка. Начиная с этого времени, отрицательный языковой материал стал включать ошибки, делаемые автоматическими устройствами.

Проблемы аномалии неоднократно привлекали внимание ученых XX века. Лингвисты понимают языковую аномалию как языковую неправильность [Апресян 1990, Поливанова 1997] и приводят классификации аномалий в зависимости от выбранного принципа:

Ю.Д. Апресян понимает аномалии как языковую неправильность. Все аномалии, по мнению ученого, объясняются либо неправильным выбором грамматических или словарных единиц, либо тем, что эти единицы неправильно скомбинированы, либо тем и другим вместе [Апресян 1990].

Н.Д. Арутюнова классифицирует лингвистические девиации относительно сводимости/не сводимости к семантическому стандарту. В первом случае мы имеем дело с риторическими тропами и фигурами, во втором — с прагматическими аномалиями, как абсурд, нонсенс [Арутюнова 1987].

Таким образом, девиативные отношения в речи не ограничиваются трихотомией «неологизмы — потенциализмы — окказионализмы», хотя и основываются на ней. Диапазон новообразований достаточно широк, основной характеристикой девиации, как творимой, нестандартной единицы является ее аномальность. Такие образования носят в настоящей работе название девиаций.