Приспособление авторского дискурса к официальному

ТИП 2. Приспособление к "официальному дискурсу" в "Дублинцах" нашло выражение в стиле, охарактеризованном Джойсом как "mean" (см. Глава II). В сочетании с изощренной повествовательной техникой этот стиль, замаскированный под авторскую речь, порождает амбивалентное восприятие текста. Более того, вовлечение и переосмысление существующих художественных методов придает новеллам "гибридный", "синтетический" характер (ююю), сочетающий натуралистический, реалистический и символистский планы повествования. Функции "неавторской" речи (цитат, аллюзий, реминисценций) в "Дублинцах" неимоверно широки; иногда границы этих традиционных тропов настолько размыты, что они превращаются в дискурс. Появляется некий "безличный голос", не принадлежащий ни персонажу, ни автору. В новелле "Облачко" такого рода аллюзией является картина Дублина, зафиксированная сознанием одного из героев — Крошки Чендлера: "the feudal arch of the King's Inns... the shadow of the gaunt spectral mansions in which the old nobility of Dublin had roystered" / "средневековая арка палаты в Кингз-Иннз... сень сухопарых призрачных дворцов, где в старину пировала дублинская знать" ("Облачко" -10, 81-82; 1, 64). Подобное описание может быть навеяно чтением романов Вальтера Скотта, чрезвычайно популярного в Ирландии (ср. с прямым упоминанием книг Вальтера Скотта в других новеллах). Но в то же время, если мы вернемся к контексту цитаты, станет ясно, что она маркирует нарратив, обозначенный нами ранее как "шеап". Крошка Чендлер — неудавшийся поэт, романтичный и сентиментальный; подобный набор типичен для "вторичной" ирландской литературы, образцом для которой, в свою очередь, служил Вальтер Скотт и цитируемый Чендлером в конце новеллы Байрон. Более того, Скотт и Байрон были кумирами многих писателей Ирландского возрождения, чей стиль Джойс пародирует в "Дублинцах". Аналогичная трансформация происходит с описанием сумерек в новелле "Два рыцаря", проанализированной Уолтоном Литцем ("Two Gallants" — 189). Несколько сложнее обстоит дело с новеллой "Несчастный случай". Характеристика главного персонажа в "Несчастном случае": "A mediaeval doctor would have called him saturnine" / "Средневековый ученый сказал бы, что он родился по знаком Сатурна" (10, 119; 1, 96) содержит аллюзию на "Анатомию меланхолии". Это позволяет некоторым исследователям классифицировать Мистера Даффи и миссис Синико как комических персонажей, меланхолика и сангвиника, а название новеллы трактовать как "Несчастный случай меланхолии" (Т. Конноли, "A Painful Case" — 161, 112). Кроме того, углубляясь в психологический и фрейдистский анализ, исследователи приходят к выводу об извращенной сексуальности мистера Даффи (Т. Конноли, "A Painful Case" — 161, 113; Ф. Сенн, "Distancing in "A Painful Case" — 203, 37; M. Норрис "Shocking the Reader" — 196, 75). Для нас важен не сам факт гомосексуальных наклонностей мистера Даффи, сколько связанное с ним чувство "инаковости". Степень "чужести", "отчужденности" мистера Даффи доведена до предела: кажется, он сам себя созерцает и оценивает со стороны. Здесь можно говорить о типологическом сходстве с героем "Зверя в чаще" Генри Джеймса. Маргот Норрис считает, что образ мистера Даффи появился под влиянием реальных событий — "двух величайших ирландских скандалов конца 19 века: историй Чарльза Стюарта Парнелла и Оскара Уайльда" (M. Норрис — 196, 63). При этом, Джойс наделяет Даффи некоторыми автобиографическими чертами (переводы Гауптмана, увлечение Ницше, исключительный интерес к музыке). Навязчивое "мистер" по отношению к Даффи, и в этом существенное отличие от других персонажей "Дублинцев", ни разу не заменяется на имя. Повтор приставки dis- на протяжении новеллы подчеркивает отчужденность. "Несчастный случай" описывает трагедию несостоявшегося диалога, трагедию непонимания: "Her interpretation of his words?foillusioned him"/ "Такое толкование его слов разрушило все его иллюзии". ("Несчастный случай" — 10, 123; 1, 99). Более того, слова, переведенные как "беседы" и "встречи", у Джойса выглядят совершенно иначе и обладают странным созвучием: "discourses", "intercourse". Встречи ("intercourse") с миссис Синико мистер Даффи решает прекратить. Слово "intercourse" можно перевести как "связь", также оно употребляется в значении "половые связи". Категория "другого"/ "чужого" оказывается, с одной стороны, обособлена с помощью разорванной связи/ неправильной интерпретации (непонимания). С другой стороны, для Джойса она несомненно связана с ощущением сексуальной "инаковости", как мы покажем ниже. Проблема непонимания (a faulty interpretation) появляется и в других ключевых новеллах книги, где она связана с языковой "инаковостью" (в основном это греческие и латинские слова): тетушки не понимают Габриэла, когда он говорит о трех грациях (новелла "Мертвые"); мальчик считает слово "паралич" таким же странным, как слово "гномон" у Евклида (новелла "Сестры"). Латинские слова и аллюзии в "Дублинцах" можно рассматривать как определенную интерпретирующую систему (см. Т. Райе — 202; Р. Готтфрид — 174; Ф. Сенн — 203).